Алексей Миллер - Мup [publisher - SelfPub] [с оптимизированной обложкой]

В оппозиционах рационалистов встречают с радостью. У многих из них хорошее образование, они спокойные. Больше половины служителей закона – рационалисты. Именно благодаря миграции большого числа людей из рационалов в оппозиционах наступила пора спокойствия, хоть и не везде. Различные оппозиционы имели очень сильную автономию, свои законы, и их подчинение центральной власти во многих случаях было условным.

Я провел в этом городе три дня, которые произвели на меня неизгладимое впечатление. Никогда до этого мне не было так весело и интересно. Воображение молодого парня навсегда было пленено блеском свободной жизни.

Я решил прямо поговорить с родителями, рассказать, что хочу переехать в оппозицион. Около недели я собирался с духом, учитывая, что эта тема в нашей семье была под запретом.

К моему величайшему удивлению, отец даже не стал меня отговаривать:

– Что там делать? Огромный город, высокая преступность и полный хаос.

Мать же заняла мою позицию, возможно, она уже пообщалась с сестрой или просто почувствовала, что спорить со мной бесполезно:

– Там ужасные условия для жизни. Но, наверное, тебе надо пройти через это, чтобы ты наконец начал ценить то, что имеешь.

В конечном результате семейный совет пришел к выводу, что год-два жизни вдали от родителей пойдут мне на пользу.

Неделя на сборы – и от дома меня уже отделяли высокие стены. Преодолимые, но только физически. Психологически они навсегда отстранили меня от спокойной размеренной жизни, от прогнозируемого светлого будущего.

Это было первое мое решение, самостоятельное, никем не навязанное – ни родителями, ни обществом, ни вечно жужжащим провизором.

В первый день, зайдя в маленькую квартирку, напоминавшую конуру, которую в рационалах не посчитали бы даже за жилье человека, я все равно испытал чувство свободы. Одиноко, тяжело, но как-то спокойно. Я был в мире, который обещал мне бесконечные приключения, новации и общение. Я, как никогда раньше, жаждал знакомиться с новыми людьми, узнавать новое. Странное, не присущее мне ранее ощущение.

Все было по-другому: по провизору пытались передать огромное количество информации. В рационалах это считается пиратством. За такое сажают в тюрьмы. Здесь же это в порядке вещей. Захар, новый приятель, с которым меня познакомила Лейла, сказал, что нужно постоянно устанавливать обновления, чтобы хакеры не могли поймать код. Займусь на следующей неделе. А пока хотелось просто полежать и привести в порядок мысли. На стене висит 3D-панель с проектором. Наверное, этой технологии лет пятьдесят, и в рационалах ее можно увидеть только в музеях технологий или у коллекционеров.

Включаю. Идет какой-то совсем старый фильм. Понятия не имею, как называется. С синими существами, похожими на людей. Я выпил дешевого пива и стал погружаться в свой новый мир.

Старая некрасивая картинка с людьми, которые перемещали свое сознание в синих аватаров, вызывала у меня улыбку. Главный герой решил остаться в новом, чужом для себя мире, но который подходил ему намного больше по его духовному состоянию.

В тот момент я не был на сто процентов уверен, что смогу долго прожить в оппозиционе. Но внутреннее чувство мне подсказывало, что я наконец-то дома. Даже воздух здесь мне нравился. Настоящий, без добавления ароматизаторов, и вода была обычной, без витаминов. Чтобы здесь приготовить себе еду, нужно было серьезно запариться. Даже овощи можно было купить нечищеные и не нарезанные. Вызвать робота-повара было тоже не так просто. В районе, в котором я поселился (и который считался довольно престижным) робота по заказу можно было ждать до получаса. С ума сойти! В рационалах за такое убили бы. Пять минут – это максимально возможное ожидание. И я чувствовал от этого невероятное удовлетворение.

В отличие от рационалов, в оппозиционах было принято ходить на работу. Мне повезло. Крупное агентство по анализу развития рационалов уже через неделю готово было взять меня в штат. Несмотря на низкую позицию, они предлагали очень достойную заработную плату. Я бы сказал, что получал намного больше, по сравнению с большинством, которые там жили. Работа была несложная, но каждый день я подолгу задерживался и уходил домой всегда один из последних. Дома меня никто не ждал, а в офисе мне нравилось. В рационалах давно уже потеряло актуальность физическое присутствие на работе. Либо выполняешь задачи по провизору, либо ходишь на встречи через 3D-сканер. А рабочее место – дома. Здесь, несмотря на наличие тех же технологий, очень важно было ездить в офис. Это не всегда было обязательно, но очень ценилось. Да и людям нравилось намного больше. Необязательно было работать шесть часов подряд. Можно было в любое время выйти на улицу – не только в обед, и болтать, обсуждать свою жизнь. Здесь все было по-другому. Человек был индивидуален, не являлся винтиком в огромной машине, как это было в рационалах, где у каждого есть только одна функция, и, если он плохо выполняет ее, его с легкостью меняют. Там его не бросают на произвол судьбы. Даже сломанные детали живут очень хорошо. Но бесцельно, безыдейно.