Алексей Миллер - Мup [publisher - SelfPub] [с оптимизированной обложкой]

Когда я вошел, он даже не поднял на меня глаза и продолжал копаться в старом планшетнике. Я таких даже в оппозиционах не видел. Я сел на стул перед столом и стал ждать. Через минуту он поднял глаза и тупо уставился на меня. Я сразу понял, что он не говорит ни по-русски, ни по-английски, и уж тем более не знает китайского, так что придется общаться через провизор.

– Он всегда в автономном режиме, – начал он разговор на английском, как будто прочитав мои мысли.

– Это странно в современном мире, – ответил я дрогнувшим голосом, поддавшись небольшой панике. В голову пришла страшная мысль: «А что, если у них стоят глушилки, и я не смогу передать сигнал бедствия в случае опасности?»

– Странно, что кто-то приезжает проверять результаты пустякового опроса! – продолжал напирать он, почти не шевелясь и пристально пялясь мне в глаза.

– Такие порядки. Не я их придумываю. Я всего лишь слуга своей работы.

– Мы – свободные люди. Я не дам разрешения шляться тут попусту и отвлекать трудяг от работы.

– А вот это их дело, если они свободные люди, – попытался я быть дерзким. В противном случае мне никогда не позволят выполнить мой план. Я даже откинулся на спинку и закинул ногу на ногу.

– Вы там много мните о себе, – он стукнул кулаком по тяжелому старому столу. – Мы не лезем к вам, так и вас никто не ждет.

– Я могу сейчас же покинуть этот город. Но напишу в отчете, что мне запретили провести интервью. Боюсь, что через пару дней сюда приедет проверка, – выдумал я на ходу.

Ложь сработала. Его угрюмое лицо еще больше помрачнело. Я видел, как он звереет на глазах, но сдерживает себя. Допустить полномасштабную проверку ему совершенно не хотелось. Хоть и вряд ли что-то изменится, но лишние глаза здесь точно не нужны.

– Двоих. И точка.

– Четыре.

– Двое. И я сам выберу кого.

– Нет, – решил поторговаться я. Двое – это слишком маленькая вероятность, что моей услугой захотят воспользоваться. А риск приезда туда был очень высок. – Трое, и я сам выбираю. Это займет не больше часа, и больше обо мне вы никогда не услышите.

Жирдяй встал. Он оказался ростом более двух метров, отчего произвел еще более устрашающее впечатление. Я в тот момент думал, что он просто голыми руками свернет мне шею, хотел кинуться наутек, но совладал с тревогой и остался сидеть неподвижно. Только моя полная уверенность могла сломить противника. Все мои чувства обострились, и я с трудом сдерживал дрожь во всем теле.

– Выбирай двоих и катись отсюда!

– Хорошо. Дайте мне пять минут, и я скажу, с кем буду общаться, – я решил согласиться. – Но без свидетелей.

Жирдяй кивнул. Он думал, что сможет легко нас подслушать, но я все предусмотрел – всегда на такие интервью беру волнопоглотители. Ни один прибор, даже самый современный, в этом случае не может записать или передать разговор.

Я начал просматривать список опрошенных в этом городе, хотя сам уже прекрасно знал имена двух наиболее вероятных моих клиентов. Наконец я сказал: «Ник Хууруми и Боро Качински».

Имена вызвали у моего надсмотрщика легкую улыбку, которая оголила его кривые черные зубы, сделав его еще более страшным. Он позвонил по обычному проводному телефону и сказал что-то на неизвестном мне языке. Я разобрал только фамилию Качински. Положив трубку, он обратился ко мне:

– Они сейчас работают. Я не собираюсь отвлекать их от дела ради пустого трепа. Будешь ждать, – а затем покинул помещение, оставив меня одного.

Я прекрасно понимал, что задержка обусловлена не загруженным графиком людей. Их сейчас активно готовят к разговору со мной, угрожают расправой с их родственниками. Будучи человеком совестливым, я подверг сомнению мой план, понимая, что тем самым я могу навредить этим людям, которые и так страшно страдают от жизни в столь убогом месте. Я представил, что их могут даже пытать, предупреждая и намекая, чтобы не болтали лишнего.

Поговорить с первым респондентом мне удалось после двухчасового ожидания. За все это время ко мне ни разу никто не зашел. Только по тихим шагам за дверью я понимал, что обо мне не забыли, а, даже наоборот, готовятся к основному действию.

Наконец дверь отворилась, и в комнату вошел мужчина на вид сорока-сорока пяти лет. Сгорбившись и не произнося ни слова, он прошел по комнате и сел в противоположном углу. Исхудавшее лицо и мешки под глазами он пытался прикрыть свето-пудрой, изобретением уже, наверное, пятидесятилетней давности, которая должна была придать коже здоровый цвет. Но, скорее всего, она была просрочена, отчего вместо волшебного эффекта только подчеркнула недостатки внешности.