Ольга Ярошинская - Крылья колдуна

Тиль осторожно прикоснулась к массивному серебряному перстню на хрупкой фаланге, оторвала уцелевший лоскуток обивки гроба и растерла его в пальцах — бархат.

— Неси цистерну, — приказала она Ульриху, топтавшемуся у края. — Останки на удивление хорошо сохранились, — заметила она вслух, хотя тролль скрылся из виду. — А ведь он лежит тут никак не меньше сотни лет.

Тиль аккуратно переместилась ближе к изголовью гроба. Стараясь не изгваздать светлый плащ, присела.

— Прикус слегка неправильный, нижние резцы кривые, — пробормотала она, склонившись над оскалившейся мумией. — Но зубы в отличном состоянии. Скорей всего, тебе не было и тридцати.

Взгляд ее переместился к ржавым цепям, опутывающим скелет.

— Боюсь, нам никогда не узнать, что ты натворил, — Тиль заглянула в пустые глазницы и прошептала. — Сейчас ты обретешь покой, колдун.

Тяжелые шаги Ульриха приближались, а Тиль все вглядывалась в черную глубину глазниц, будто пытаясь выведать последние секреты мертвеца, когда вдруг мумия дернулась, зубы клацнули у самой щеки. Взвизгнув, Тиль отшатнулась, запрыгнула наверх ловко, как белка.

— Он живой! — воскликнула она. — Живой!

— У? — Ульрих невозмутимо посмотрел на нее, держа в лапище цистерну с бензином.

Тиль осторожно подошла к краю могилы, посмотрела вниз.

Мумия едва заметно подергивалась, тяжелая цепь провалилась до позвоночника, сломав хрупкие нижние ребра.

Тиль жестом остановила тролля, судорожно пошарила в кармане плаща и вынула телефон.

— Шеф, у нас чэпэ, — выпалила она, дождавшись ответа. — Высылайте команду.

Она сидела в машине, когда послышался шум вертолетных лопастей. Хищная металлическая птица опустилась неподалеку, оранжевые фигурки людей поспешили вверх по холму. По крыше машины барабанил дождь, который все же вспорол брюхо тучи и теперь лил как из ведра, окна запотели от дыхания тролля. Тиль включила дворники, и они шустро заработали, смахивая воду с лобового стекла.

Два оранжевых человечка выпрыгнули из вертолета и потащили на холм носилки.

— Пристегнись, — сказала Тиль троллю, который сидел сзади. — Нам здесь больше нечего делать.

Полтора года спустя

Роберт Тавриди сидел на стуле в кабинете мануального терапевта и чувствовал себя крайне неуютно. Стул был комфортным: мягкое сиденье, удобный наклон спинки. Освещение не раздражало глаза. На белых стенах в черных рамках фотографии, на которые хочется смотреть, хотя ничего там особенного нет: берег моря, по которому ходит толстая важная чайка, цветущий луг, солнце, встающее из-за гор.

Однако Роберта что-то терзало.

Он смотрел, как женщина-врач разминает спину его сына. Маленькие руки с кротко остриженными ногтями скользили, нажимали, надавливали. На незагорелой коже Тима расцветали красные пятна, но сын молодец — не плакал, терпел. Первые сеансы были ужасными: вопли, сопли, слезы. Жена отказалась водить Тимку, не выдержала. Зато когда Тим увидел результат, когда спина его выпрямилась, лопатки развернулись, а сам он будто мгновенно подрос на сантиметров десять, всё нытье прекратилось.

Мужчина поерзал на стуле, разглядывая врача. Он ведь не поверил, когда она сказала, что поможет. Приготовился к очередной пустой трате денег. Если уж лучшие хирурги оказались бессильны, что сможет мануальный терапевт, который к тому же выглядит как школьница, напялившая белый халат.

А вот, не обманула.

Он даст ей денег — осенило Роберта. Больше, гораздо больше того, что указано в прейскуранте. Мысль эта сразу принесла облегчение, и он выдохнул. Вот что терзало его — явное несоответствие результата и оплаты. Наверняка девчонка не имеет права устанавливать цены выше — тарифы на медицинские услуги строго регулируются. Но раз уж она сотворила чудо, так пусть получит достойное вознаграждение. Поначалу Роберт приписал к счету нолик, но, прикинув в уме, стер его и утроил сумму. Пусть купит себе новые туфли — снисходительно усмехнулся он, разглядывая врача. Ее ноги, в скромных светлых лодочках на низком каблуке, оказались стройными, с красиво очерченными лодыжками.

Мысли мужчины потекли в другом направлении, и он снова поерзал на стуле. Совсем не похожа на его жену — крупную мягкую брюнетку, на которой он женился в основном из-за покладистого характера. А эта явно с норовом, хоть и малышка. Губки сочные, глазки синие. Волосы, светлые и прямые как солома, собраны в смешной жеребячий хвостик. Если их распустить, будут чуть длиннее плеч. А если снять халат…