Анна Велес - Сердце Отроч монастыря [litres]

– Он сюда сто лет рвался, – обращаясь исключительно к Еве и ее кузену, заметил Скиф, уже успокоившийся, кажущийся почти расслабленным. – Дошел. Оставим его наедине со сбывшейся мечтой.

– Ага, – подыграл ему Кир. – Я уже устал повторять, что к власти рвутся слишком многие. А вот получают ее… не все, кто так ее жаждет. Но этот получил хоть что-то.

– Я получил достаточно, – с достоинством, тихо и твердо произнес Сумароков. – Власть? Это только инструмент. Я же доказал то, что хотел. И даже не я, а сам лабиринт. Где все равны.

– Все равны? – переспросила Ева. – Так… все дело в равенстве? Но простите, это… так наивно. Неужели стоило убивать ради каких-то эфемерных идей? Или… на самом деле вы этим оправдываете себя?

– А мне не надо оправдываться, – усмехнулся священник. – Равенство – это не глупость и не пустая идея. Здесь погибали и Высшие, и Главы Гильдий, и простые Избранные. Потому что они на самом деле равны. И все они хотели одного – прийти, забрать секрет этих подземелий и получить… могущество, ту самую власть или просто исполнить желание. Для себя. Равны. Разве нет?

– Странно, что ты выбрал церковь, а не эти красные идеи, – заметил Скиф. – А что до равенства Избранных, так это верно. Кровь на вкус различается мало.

Священник усмехнулся на его слова.

– Красные идеи… – он кивнул. – Мне это было очень близко. Еще тогда, в середине века, после Дворцовой площади. Первые ростки истинной веры в равенство. Когда по-настоящему! И я поддерживал эти идеи почти до самой революции. Но, – на миг на его лице появилось выражение сожаления или даже горечи. – Пришли большевики. И они очень мало отличались от остальных. Они так же жаждали власти и всех сопутствующих ей вещей. Денег, каких-то материальных благ, привилегий. Взять у других для себя. И тогда я выбрал церковь. Ведь бог учит нас, что мы перед его ликом точно все равны.

– Кажется, я просил без пафоса, – как бы в никуда напомнил Кир, морщась.

Его на самом деле раздражали все эти разговоры о псевдовысоких целях и идеалах. Он считал просто: живи правильно, и все будет у тебя тоже правильно.

– Я все никак не могу понять, – с не меньшим раздражением спросила Ева. – А в чем должно быть это ваше равенство? И где? Среди Избранных?

– Конечно, – пожал Степан плечами. – Нам еще проще, чем смертным, нас меньше. И наш мир имеет более строгие законы.

– А что с Избранными не так? – искренне возмутилась девушка. – В чем тут кто-то не равен? Высшие и обычные Избранные? Так и что? Есть куча магов моего уровня и таланта, которые просто выбирают для себя покой и тихое место где-то в архиве. А то, что я считаюсь лучшим артефактором Москвы или, как говорят друзья, даже всей страны, так это… я это сделала сама! И при чем тут равенство? Хотя ладно. Есть более яркий и достойный пример! Отец Дана.

– Нарышкин сделал для мира магии больше, чем любой Высший, – подхватил Магнус, и по его тону было понятно, насколько уважительно он относился к этому магу. – Какого тебе еще равенства нужно? У нас и так все по правилам социализма: каждому по потребностям – с каждого по способностям.

– Вы даже не способны это понять! – впервые за этот разговор Сумароков сорвался почти на крик. – Нарышкин? Куракина? Кто вы все такие? Представители знатных семей. Дворяне. Вы даже не видите и не способны понять тех, кто ниже вас по классу. По рождению. Уже давно мир смертных ушел дальше, а вы все еще мните себя знатью.

На миг Еве захотелось сделать то, что она видела в одном кинофильме про смертных: развести руками и с милой улыбкой заметить: «Да он псих». Это обвинение, причем высказанное с жаром и искренностью, ее совершенно выбило из колеи.

– А при чем тут дворянство? – все же спросила она.

– А тебе и не понять, – почти не скрывая презрения, выдал священник. – Вы всегда кровь с молоком, элита, высший класс. Вы никогда ни в чем не нуждаетесь, мир просто лежит у ваших ног, даже руку протягивать не надо, найдется кто-то другой, кому прикажут подать. Такой, как я! Сын бывшего крепостного крестьянина. Без образования, без возможности получить хоть что-то. Там, в этом Волшебном мире. Потому что даже если вылезу наверх, такие, как вы, будут всегда смотреть косо, как на прах. При чем тут Высшие и простые Избранные? Пока есть такие, как вы, мир не будет нормальным. И если бы еще немного… Если бы только Либерия была у меня… Я бы посмотрел, как вы падаете в пропасть.

– Какой же бред, – почти жалобно заметил Кир. – Благородные дома, угнетатели-дворяне… А что тогда с Магнусом? Посмотри, юродивый. Перед тобой простой солдат огромного кочевого войска, поднявшийся до Хранителя Равновесия. И поверь, меня, благородного Куракина, не смущают его простецкие манеры или происхождение. Ты несешь чушь, оправдывая свое скудоумие и простую зависть.