Галина Гончарова - От стажера до ведьмы [= День и ночь] [litres]

– Дмитрий Сергеевич, да было бы что…

– Это – да, – согласился мужчина. – Я уж квартиру продавать собираюсь.

Иван Петрович вздохнул.

– Я вас понимаю.

– Куплю подальше отсюда. А то с такой в одном подъезде жить – это сразу помереть можно. Может, вам чая предложить? Хотите?

– Да нет, спасибо. Покупателя-то уже нашли?

– Да, – лицо Дмитрия Сергеевича озарилось воистину мефистофельской улыбкой. – Уж извините, Иван Петрович, не обижайтесь.

– Дмитрий Сергеевич?

– Это армянская семья.

Ирина посмотрела на участкового. Выглядел он так, словно у него без наркоза зубы рвали.

– Сколько их?

– Восемь человек. Двое взрослых, бабушка и пять детей.

Ирина представила всю эту компанию в брежневской двушке. Подумала пару минут. И невольно улыбнулась.

Как там назывался тот гоголевский рассказ? Страшная месть?

Вот-вот. Кажется, это оно и есть.

И все она понимает. И Петровичу придется на вызовы ездить, и эта гарпия их достанет. Но…

Пойдите, скажите, что она это не заслужила?

Вечером у Ирины гудели ноги. Не помогали даже удобные туфли. Болело всё.

Она плюнула, достала тазик, налила туда горячей воды и со вздохом облегчения погрузила в нее измученные ноги. Сыпанула гость морской соли, размешала прямо ногой, кристаллики приятно покалывали подошву. Поставила рядом чайник с кипятком, компьютер, откинулась на подушку… Хорошо!

Кто сказал, что в таких простых минутах нет жизненного счастья?

Комната общежития была рассчитана на двоих. Двое и жили. Она и Люся.

Люся носила красивое имя Людмила, которое шло ей не больше, чем корове седло, была полноватой, улыбчивой и влюбчивой. Твердо знала, что ее судьба где-то рядом, и не уставала это проверять.

Судьба оказалась вредной и примерно после третьей проверки начинала прятаться, придумывать отговорки и алиби. Люся не унывала.

Она искала любовь и гарантировала взаимность каждому, кто решил проверить ее на совместимость.

Что она делала в полицейском общежитии?

Кто вам сказал, что в полиции не работают женщины? Еще как работают.

Люся была отличным кадровиком. Но – увы.

Как у нее получалось с бумагами, так же не получалось с мужчинами. С мужем она развелась, а поскольку стерва-свекровь позаботилась изначально, чтобы Люсе и плафона с люстры при разводе не досталось, пришлось после развода даме возвращаться в общагу. Хорошо хоть койку дали.

Ирину соседка не раздражала. Подумаешь, гулящая. Бывает.

Она же не за деньги, а по состоянию души. Вот человек такой, что теперь?

Ирину она не агитирует, личную жизнь ей не устраивает, не пьет, не курит, а что приходит поздно… так не всегда же! А если и приходит, то тихо ложится и спит.

Зараза? А вы предохраняйтесь. И диспансеризацию проходите вовремя.

Вот и сейчас Люси не было.

Ладно, найдется, никуда не денется.

А у Ирины завтра тяжелый рабочий день. Стажерский.

Ирина махнула рукой и достала из шкафа шоколадку «на черный день».

Гулять так гулять.

В следующие несколько дней она познавала Истины.

Да-да, именно так и с большой буквы.

Она узнала, что работа участкового – это постоянно на ногах, и возблагодарила того, кто придумал повседневный вариант формы.

Брюки, берцы… о, эта чудесная обувь.

Ходить удобно, нога не потеет, а ударить можно так, что враг всю оставшуюся жизнь фальцетом петь будет.

Еще в обязанности Ирины теперь входили бумаги. Много бумаг.

Стажер априори существо бесправное, ну или хотя бы подчиненное, а потому на нее свалили все, что надо было оформлять. И ведь не возмутишься – тоже надо. Тоже часть работы.

Заодно на нее повесили дежурство по кухне. Но тут Ирина тоже не обиделась – остальные участковые тоже там дежурили.

Кухня? Крохотный кабинет, размером не с самую большую ванную комнату, в который чудом втиснулись стол, стул, микроволновка и холодильник времен так юрского периода, на который регулярно находили приступы судорог, и тогда он начинал трещать, как безумный. Ощущение было, как будто где-то рядом работает пулемет и немцы идут в атаку. Ирина первый раз даже испугалась.

Потому майор и решил оборудовать кухню в отдельном кабинете.

Еще там были одноразовые стаканчики, чай, кофе, какие-нибудь печеньки… все скидывались в общий котел и сдавали деньги.

Почему одноразовые? Мыть не надо.

Да и посетители разные бывают, не поить же из своей чашки? Вот еще не хватало. Такого нахватаешься – не вылечишься. А иногда их приходилось отпаивать валерьянкой. Иногда и чем покрепче не помешало бы.