Ирина Арбузова - Во власти речных ведьм [litres]

– Хватайте людей, когда сможете до них дотянуться и удерживайте на полу минутку, – скомандовала Мишель. – А я с преступником разберусь!

И действительно, стоило придержать человека, напружинившегося опять взмыть вверх, и он тяжело оседал на пол. Руки от этого потом стали почему-то липкими. В это утро не повезло пятерым. К счастью, все они были нашими знакомцами. Матвей увел их через служебный вход отмыться, пошить новую одежду и накормить в ресторане – все за счет заведения. А вот наглому зверю досталось по полной! Он было надул щечки и плюнул на Мишель, а Черда отправила плевок на его же морду. Не понравилось! Рожки на госпожу наставил! Чудак!! Пояс Ефирты его быстро образумил. Потрепанной тряпкой «лисенок» охал и тенькал на полу, пытаясь разжалобить нас крокодильими слезами.

Пуня, его действительно так звали, разговаривал утробным голосом, не раскрывая пастенки. На своем едарском языке. Хорошо, что он не плюнул на Мишель. В слюне этого зверя-инопланетянина был парализующий яд, как у морской медузы. На родной планете Едарии зверек был известным профессором, ученым, занимающимся проблемами левитации с помощью мозговых усилий, и весьма в этом преуспел. Из-за этого Ангелы похитили его, пролетая мимо мира Едарии. Пуню освободил Кряжник вместе с другими инопланетными созданиями. Профессор прятался в доме и очень проголодался. Незнакомый запах кофе приманил его в Шоколадный бутик, как алкоголика запах самогона. «Со мной такое вообще впервые. Улетательное состояние. Попробовал и перебрал. Потерял контроль. Больше никогда!» – умолял Пуня его не выгонять. «Мне никогда не вернуться домой! Я бесхозно выкинут по вашей же милости в пугающий мир. Ваша человеческая культура и наука примитивны», – сокрушался профессор. Мы дали ему посмотреться в зеркало, и он упал на пол мордой в разлитый кофе. Два непроизвольных глотка – и Пуня очнулся бодрячком. Хотя рожки все-таки ломило, сам признался. Договорились о следующем: он усилием мысли будет помогать Матвею переносить ящики и другую провизию, мышковать по дому и… чистить канализационные трубы. Весьма полезная физическая работа. Сам стоически вызвался из-за своей способности пролезть куда угодно, за наперсток кофе по субботам, воскресеньям и праздникам. Как большой гуманист, давить мышей профессор, конечно, не собирался. Лишь отправлять их в полет на пять-шесть километров от дома – на луга или в лесную местность. Что мыши недопустимы к святым корешкам-морковке, он решил сразу, обследовав кухню. Сырая морковка, картошка и творог оказались его допустимо вкусным рационом питания. А когда Пуню отмыли, что за чудо оказался его так притертый к ногам ласковый наипушистейший хвост! В общем, мы провозились до пяти часов, устаривая профессора. И уже было попрощались, ушли, а Мишель села за свою зингеровскую машинку пошить, успокоиться. И… новый переполох – ее крики из мастерской! Влетев в помещение, мы увидели, что Мишель отбивается от наскакивающей на неё швейной машинки. Ее Зингер ожил и обезумел. Ручка сама быстро вращалась. Игла мелькала, как зуб хищницы, пытаясь пристрочить домашнее платье хозяйки. Чугунные колесики станины скрипели, проминая ламинат. Отделение для шпулек выплевывало их, пытаясь в нас попасть. То есть в меня, Семена, Севу, Матвея и Рината – помощника по кухне. Шла пятая минута неразберихи. Станина размахнулась и долбанула по двери. Замок с грохотом закрылся, отрезав нас от внешнего мира. Машинке подчинялись сложенные в ее ящичке иголки, булавки, ножницы, металлические угольники и лекала.

Разящее на лету опасное оружие! Зингер отрезал Мишель от Черды и Тула, беспокойно подпрыгивающих на столике. Тул уже орал дурным голосом, Черда превратилась в зеленый прожектор. Но без хозяйки они действовать не могли! И тут в щель между дверью и полом на шерсти вьехал расплющенный профессор. Попав в комнату, он расправил тело и меховые рожки, попробовал плюнуть на Зингер. Но он не застыл, только еще больше разозлился. Рожки на голове Пуни задрожали от напряжения. Моментально все летящее в воздухе зависло, замерло. Взбесившаяся швейная машинка воспарила, ломая иглу и стуча лапкой по металлической пластинке. Вращающаяся ручка не помогала ей корректировать полет. Пуня высказал сомнение, что жить в этом доме безопасно. Его внимание уже привлекли сразу несколько предметов. Особенно раздражал половой коврик, подъезжающий под лапы в самый неподходящий момент. Профессор высказал мнение, что от этих вещей идет сильная энергетическая вибрация, она же окружает дом, оседая на теплых зонах внутри помещений. Я поняла, о чем он говорит. Мой призрачный опыт подсказывал – души липнут к вещам, заряженным временем и энергией хозяев. «Что делать?!» – на этот жизнено-важный вопрос ответил Матвей: