Джулия Ноубел - Секрет древнего Ордена [litres]

Школа-интернат. Англия. Школа-интернат. Англия.

Эти слова продолжали вертеться у неё в голове.

– Мне жаль, что ты обо всём узнала вот так, – сказала мама. – Я только сегодня утром договорилась с директором и не хотела ничего тебе говорить, пока всё не будет готово. Я собиралась сказать тебе сегодня днём, но наложение швов заняло много времени.

– Почему я не могу остаться здесь? – наконец выдавила Эмми.

– За тобой некому присмотреть.

– Но…

– Эмми, я детский психолог и твоя мама. Я знаю, что для тебя лучше.

Эмми вздохнула. Она слышала эту фразу на протяжении почти двенадцати лет и до сих пор не знала, что на неё возразить.

– Когда мне придётся уехать?

Мама отвернулась.

– Ситуация не самая простая… Вообще-то они не принимают новых учеников после начала триместра, поэтому тебе повезло, что тебя вообще взяли. Но мне пришлось согласиться привезти тебя как можно быстрее, чтобы ты не пропустила слишком много занятий.

Глаза Эмми наполнились слезами. Она переезжает на другой континент, она будет совершенно одна, и это произойдёт совсем скоро.

– Милая, я знаю, что это непросто, но тебе надо быть сильной. В зале репортёры, и я не хочу, чтобы они подумали, что что-то не так. Гретчен представила меня как наставника всех американских мам и пап. Подумай обо всех людях, которым я смогу помочь. Но если ты не будешь меня поддерживать, они об этом узнают, и моя помощь уже не будет столь эффективной. Кроме того, для тебя это шанс – то ты сможешь получить первоклассное образование.

– Ты так же говорила про подготовительную школу Бартоломью и Гленмор-Хайтс.

– Знаю, но эти школы опустились на нижние места в рейтинге, и я не могла оставить тебя там, потому что они не помогли бы тебе получить хорошее образование. Эта школа – совсем другая.

Мама всегда так говорила. Всякий раз, когда школа опускалась на несколько пунктов в рейтингах, мама начинала переживать, что Эмми получит недостаточно хорошее образование, как будто обучение в четвёртой по значимости школе в Новой Англии отличалось от обучения в школе, занимавшей второе место. Но школа-интернат? Эмми не могла себе этого даже представить.

Мама взяла её за руку и крепко сжала.

– Эм, я не собиралась скрывать это от тебя, – сказала она. – Обещаю, позже мы ещё поговорим, и тогда между нами больше не будет секретов.

Эмми подумала о своей тумбочке и странном письме, которое лежало внутри. Письме, о котором она ни за что не расскажет маме, даже через миллион лет.

– Хорошо, больше никаких секретов.

– Уэллсворт великолепная школа, милая. Тебе там понравится, – сказала мама.

Было уже за полночь, и они ехали домой. Эмми совершенно не хотелось говорить. Она прижалась лбом к автомобильному стеклу и притворилась, что спит. Однако мама не поняла намёка.

– Англия прекрасна. Я провела там несколько лет со своей кузиной Люси, и это был один из лучших периодов в моей жизни.

Эмми распахнула глаза. Англия. Значит, её мама была в Англии. Там она и встретила…

Она сжала губы. Письмо с его именем прибыло всего несколько дней назад. Слишком странное совпадение. Она взглянула на маму. Может ли она спросить о нём и не вызвать подозрений?

– Ясно, – небрежно ответила Эмми. – Ты ведь встретила в Англии папу, да?

Мама откашлялась. Она всегда так делала, когда Эмми заговаривала об отце.

– Да.

Пока всё шло хорошо.

– Ты ведь в последнее время о нём ничего не слышала?

– Конечно, нет! Он пропал девять лет назад. Почему я должна была о нём услышать именно сейчас?

В голове Эмми замелькали картинки, словно со старой семейной видеокассеты. Сильные руки, поднимающие её в воздух. Колючая борода, царапающая лицо. Запах мятной жевательной резинки. Прошло уже девять лет. С её третьего дня рождения, когда так и не съеденный праздничный торт остался в холодильнике. Праздновать никому не хотелось.

– Его семья по-прежнему живёт в Англии?

Мама пристально смотрела на дорогу. Её лицо, такое оживлённое и радостное, когда она говорила о школе, теперь казалось вырезанным из камня.

– У твоего отца не было семьи.

– А его друзья? – не отступала Эмми. – Кто-нибудь, кто хорошо его знал?

– Почему ты спрашиваешь?