Кирилл Кащеев - На стороне мертвецов

Митя, как раз водружавший очередной короб наверх уже сложенной у стены небольшой пирамиды, аж пошатнулся… Бутылки в коробе предостерегающе звякнули.

— Полицейский чиновник не должен нарушать закон. — продолжил Штольц.

— Поэтому его нарушаем мы.

— Все внутри меня восстает против этого. — очень серьезно, а главное — совершенно искренне заверил Свенельд Карлович, и ногой пододвинул к Мите уже заполненный бутылками короб. — Но мы не есть полицейские чиновники, мы с вами простые обыватели, попавшие в затруднительное положение и… мы сознаем, что виноваты.

Митя гневно фыркнул, сдувая со лба мокрую от пота прядь: он не сознавал себя обывателем, простым, а уж тем более виноватым! Если кто и виноват, так именно отец… ну и Алешка Лаппо-Данилевский.

— Плохо — это уничтожить мой петербургский гардероб! Не могу же я предстать перед провинциальными барышнями… в этом! — совершенно в стиле своего нынешнего костюма он вытер пот со лба рукавом, а потом брезгливо оттянул этот рукав, демонстрируя его Штольцу. — Мне нужны деньги.

— Почему вы стараетесь казаться легкомысленней, чем вы есть, Митя? — Свенельд Карлович разогнулся, потирая поясницу костяшками пальцев. — Вы же понимаете, что эти деньги необходимы на хозяйство. Мы новых работников без них привезти не сможем.

«Что-о-о?» — Митя тоже замер, нагнувшись к ящику. — «Не думает же он, я тут мучаюсь, чтобы грязные крестьяне сушили онучи в нашей гостиной?»

На миг в подвале воцарилась тишина…

— Скраааап… — доски, которыми наскоро был обшит потолок, едва слышно скрипнули. И снова. — Скрип-скрап… — будто наверху кто-то ходил.

Двое в подвале замерли, настороженно запрокинув головы.

— Хруп… — Мите показалось, что одна из досок едва заметно прогнулась. И тишина.

Медленно, по полвершка, Митя начал выпрямляться…

— Банц!

Митя обернулся. Кольцо на крышке люка отчетливо стукнуло.

Митя толкнул Свенельда Карловича в угол… надавил на плечо, заставляя присесть, и прежде, чем тот успел хотя бы удивиться, набросил на него ветошь.

— Тихххо! Молчите!

И с фонарем в руках повернулся к медленно приподнимающемуся люку.

Это могли быть двое. Только двое. Один всюду лезущий человек и… одна потусторонняя тварь, которую Митя боялся больше всего на свете! И сейчас… сейчас он мысленно взмолился:

«Пусть это будет… тварь!»

Крышка люка бесшумно поднялась — жаркий воздух, лишь слегка смягченный ночной прохладой, хлынул во влажное нутро подвала.

— Скрииип! — подвальная лестница заскрипела под ногой и… — Скрип-скрип-скрип! — пришелец сбежал по ступенькам.

— Я так и знал, вы — подлец!

Митя шумно выдохнул, поставил фонарь на короб… так, чтоб угол, где прятался старший Штольц, утонул в тенях, и устало протянул:

— Знаете, почему я так люблю портных? Им говоришь, какой сюртук хочешь и… хотя бы в половине случаев что заказал, то и получаешь. Не то, что в прочей жизни… Жаждешь увидеть… хотя бы существо с двумя рядами клыков… а являетесь вы, Ингвар.

— Я не существо! — немедленно возмутился тот.

— Я заметил. — грустно согласился Митя.

— А портных вы любите, потому что вы — пустоголовый светский бездельник! Видал я таких!

— Где? — изумился Митя. — Вы же не бываете в свете.

— Зато теперь я понимаю, зачем вы сюда полезли! — не обращая внимания, вскричал Ингвар, и обвел подвал торжествующе-злорадным взглядом. — Все ради жалких сюртуков и жилетов! — в его голосе звучало жгучее презрение. — Ради них вы без колебаний готовы опозорить своего отца. Не думали же вы, что никто в полиции не узнает, если он привезет воду вместо водки? И что тогда подумают о новом главном полицейском чиновнике? Впрочем, ваши отношения с отцом вовсе не мое дело…

— Чтимые Предки! — Митя демонстративно взялся за сердце. — Вы признаете, что такое бывает?

— Брата я позорить не дам! — не отвлекаясь, гнул свое Ингвар.

Ветошь в углу дернулась.

— Думаете, я не понимаю, кого обвинит Аркадий Валерьянович, когда дело с водой вместо водки всплывет? — зло прищурился Ингвар. — Грузить станет Свенельд — его и обвинят! А вы ведь так и задумали, низкий, бесчестный негодяй! Свалить все на брата!

— Ваш брат — разумный человек! — Митя предостерегающе возвысил голос, отодвигая фонарь подальше и прикрывая спиной уже заметно шевелящуюся ветошь в углу. — Он понимает, что нам не нужен четвертый — лишний в отношениях с отцом! Хватит, что есть третий. — с намеком глядя на Ингвара, процедил Митя.