Павел Иевлев - Мертвая женщина играет на скрипке

«Опасно!» — еще раз сообщило мне Мироздание. Или моя шизофрения. Если вы видите личные послания в каждом граффити — лучше не сообщайте вашему врачу. Особенно, если эти граффити видите только вы. «Шиза!» — подтвердила следующая надпись. Впрочем, у буквы «Ш» посередине такой хвостик, что ее можно принять за стилизованную «Ж». «Жиза» — так моя дочь обозначает актуальность происходящего.

На экране в автобусе реклама без звука. Белый текст: «Если ты упустил свой шанс…» — камера облетает несчастного социка, небритого и плохо одетого. В руках лопата, перед ним куча говна. Приближает лицо, и видно, что он устал, на щеках грязь, глаза потухшие. Общий план: куча говна — всего лишь краешек огромной свалки. Текст: «… не думай, что он последний!». Кадр освещается, как будто взошло солнце, но это идет прекрасная девушка в развевающемся на ветру легком белом платье. У нее длинные красивые ноги, она движется, почти танцуя, она — воплощенные Красота и Счастье. В руках у нее цветы, на лице улыбка. Она останавливается возле человека с лопатой, он с надеждой поднимает на нее глаза… Затемнение и текст: « Будет еще много шансов, которые ты упустишь!».

Это могла быть просто социальная реклама, но мудак с лопатой был вылитый я, а девушка была Анютой.

— Антон Эшерский! — выдра соизволила наконец обратить на меня внимание. — Комиссия социального контроля вызвала вас для уточнения некоторых моментов, отраженных в вашем личном профайле. Полнота их подтверждения неудовлетворительна, валидность вызывает сомнения.

— Спрашивайте, — ответил я коротко.

— Дело касается вашей дочери, Анастасии Эшерской.

Она передала какую-то бумагу коллегам. Лысый поглядел равнодушно, а попик заблестел масляно глазками и заоблизывался. Твари.

— У нее не очень хорошая успеваемость, верно?

— В пределах статистической нормы.

— И посещаемость нестабильна…

— В пределах разрешенного лимита.

— На уроки духовного воспитания не ходит… — посетовал попик.

— Они факультативны.

— Пока да, — признал он, — но это тревожный этический показатель! Тревожнейший!

Я проигнорировал. Долгополые внезапно оказались везде, пытаясь заменить камланиями окончательно стухшую идеологию. Государство настолько растерялось в вызовах нового времени, что от бессилия потворствовало.

— Учителя жалуются на вызывающее поведение.

Я молча пожал плечами. Увы, ядовитым сарказмом она пошла в меня. Но еще не понимает, что иногда лучше промолчать.

— Волосы красит, форму не носит…

— Крашеные волосы — тревожный этический показатель? — черт, я тоже не всегда успеваю заткнуть себе рот.

Выдра поджала губки в куриную жопку и непроизвольно потрогала синеватые букли.

— Девочка растет без матери… — она укоризненно покачала головой. — Вот это тревожный этический показатель. Молодой отец, юная красивая девушка, проблемы полового созревания…

Попик зачмокал, подбирая слюни.

Я понимал, на что эта погань намекает, но сидел с каменным лицом. Она только и ждет, чтобы я сорвался. Одно непонятно — к чему весь этот цирк.

— Вы же удочерили девочку?

— Это моя дочь. Есть свидетельство об установлении отцовства.

— Но не указана мать!

— И так случается.

— Не хотите объяснить?

— Не хочу. Вы выходите за границы компетенции.

— Не вам указывать нам границы! — неожиданно взорвался лысый.

Я проигнорировал, пристально глядя на тетку. Она жевала тонкие губы и хмурила нарисованные брови.

— Мы хотели бы пообщаться с вашей супругой, Мартой Эшерской.

— Так пообщайтесь.

— Мы не можем с ней связаться. Где она?

— В командировке. На гастролях.

— Ах, да… Музыкантша… — скривилась выдра. — Скрипочки-дудочки.

— Гастрольки-поблядушки… — добавил попик.

— Вы не могли бы повторить? — очень нейтральным тоном сказал я, вставая. — Ну, про поблядушки.

— Вам послышалось, — быстро ответил бледнеющий попик, — я хотел сказать «поигрушки». Поигрушки, да…

— Прекратите! — зашипела на него тетка. — Сейчас же!

Попик заткнулся и нервно зашуршал бумагами. Где-то там написано, что я мастер спорта по боксу. Надеюсь, он изучает именно этот параграф.

— Когда ваша жена вернется с гастролей?

Сказать «никогда» было бы в этот момент натуральным самострелом.

— Дней пять, — брякнул я наугад.

— Что-то вы как-то неуверенно отвечаете, — подозрительно сказала выдра. — У вас семейные проблемы? Это дурно влияет на подрастающее поколение!