Максим Никонов - Девятый портал. Дежавю

– На сегодня у нас следующие задания…

Все, можно отвлечься. Вчера, конечно, облом за обломом. Хотя начиналось все – супер. Мы с Питером пораньше свалили, пока доступ к стаканам был свободен, и еще до прихода всего батальона успели по полной программе пройтись и небольшой запасец на нашем столе сделать. Ладно по пиву. По бурбону мы сразу же у стойки дерябнули, а потом по паре хайбола заказали и мирно его пили, поджидая подкрепления. Когда оно подоспело и у стойки было не протолкаться, мы уже сидели и кружок приятных людей вокруг нашего столика собирали. И в том числе эта девочка, мы ей один из наших припасенных бокальчиков вручили. И вообще ничего девочка была, из какого-то смежного департамента. Как ее хоть звали то? Надо у Питера спросить, наверняка уже все данные про нее собрал. Сволочь он, Питер, хоть и друг. Мы там представление целое разыграли. Но девочка быстро свалила – ждал там ее, что ли, кто-то. И мы с Питером без нее затосковали. А потом в другой бар повалили. Но это позже было, когда здесь попойка бесплатная завершилась. А в другом баре мы, как всегда, эту игру закрутили, со спичками. Кто проиграет – кружку ставит. Житуха! Блин, сколько простого народа вокруг, который тебя пивом готов залить, лишь бы себя умнее других показать. Года три назад мы на спор двадцать кружек с простачков вытянули. И это в одном баре, часа за полтора управились. И все потому, что проигравшие уже за нас болели, чтобы показать, мол, не одни они дураки такие. Хохмы тогда было!

Дураку понятно, что, когда дурак о приятном думает, дурацкая из него ухмылка лезет. А если еще с дюжину за этим дураком, за мной то есть, наблюдают… Я сообразил это и опять уткнулся в свой идиотский блокнот на коленях. Пробую сообразить, о чем идет разговор. Поздно, слишком поздно, дурак дураком.

Все кругом молчат. Поднимаю глаза, обвожу взглядом, полным ума и задумчивости, окружающих, снова опускаю глаза в блокнот. Молчание, все ждут моего ответа на вопрос, который я пропустил. Вздыхаю, даю дежурный ответ.

– Мне надо закончить анализ данных, чтобы более точно описать суть этой проблемы.

Молчание. Сволочи. Даже не ржут. Сжать зубы. Начальство:

– Когда вы сможете дать хотя бы, во-первых, примерные данные, и во-вторых, ваши ожидания?

– До конца рабочего дня, – пробую вспомнить я свои текущие задания. – В крайнем случае, к полудню завтрашнего.

– Хорошо, – согласно кивает головой начальство. Я вздыхаю; разберемся. Не зря и сегодня приперся, помню, что надо что-то доделать. Несложное, на полдня. Я скривился: пока в компьютер свой не гляну – не вспомню.

– Итак, на сегодня…. – начальство перечисляет задания ребятам на сегодня. Что-то в голове начинает всплывать. Мы же обсуждали большинство из них. Ну не проснулся я еще…

– Юрий… – слышу свое имя. Сосредоточиться. – Юрий, до полудня завтрашнего дня…

Так, что там у меня? Пожалуйста, попроще, мне бы еще эту вчерашнюю девочку найти…

– …Юрий, пожалуйста, не отвлекайтесь на другие мелочи, а сконцентрируйтесь на главном в вашем списке. А именно, прошу вас, поймите, сейчас самое важное для всего нашего отдела… Пожалуйста, вспомните, над чем именно вы работали всю прошедшую неделю. И помните, что вы сегодняшнюю ночь на дежурстве, будьте добры, находитесь поблизости, не далее Парижа. Затем… Питер, загляните в отдел межконтинентальных перевозок. У них там какие-то накладки….

Гадина. Что она, что Питер. Оба. Ненавижу. Это она про дежурную комнатенку с диваном вспомнила. Кто-то там повесил фото Эйфелевой башни, ну и понятно, как комнату тут же назвали. Париж и есть Париж. Питер тогда на дежурстве был. Его ищут, а он дрыхнет и телефон то ли специально, то ли нечаянно отключил. Из оперативного отдела кто-то из новых звонит мне, уточняет, где Питера найти. Я: «В Париже ищите, как обычно». Та, новенькая – в парижский офис. Тамошние весь терминал обыскали – им жареного петуха уже наверняка пообещали. Нету Питера! Меня с кровати подняли, в лимузин запихали, разбираться вместо Питера. Я этому идиоту, пока ехал, раз двадцать позвонил. Нету его, в отрубе. Я уже в офисе на телефонах сидел минут двадцать, когда он в дверях, сонный еще, появляется. Меня увидел – за свой телефон схватился, проверить, что к чему. А потом так, с ухмылочкой, подваливает и в паузу вклинивается:

– Я вижу, у вас здесь все нормально, так я пойду. Если что – ищите меня в Париже.

Кофе бы выпить, а они измываются. Сволочи. А ее больше всех ненавижу. Как она измывается, ведьма трухлявая. А еще этот ее акцент, который она умело скрывает перед одними и нарочито выставляет перед другими. Когда ей надо притвориться умной и хитрой, она тут же русский акцент включает. У этих придурков-американцев менталитет такой: русский акцент – значит, ум и хитрость. А с другими американцами, когда надо, она очень даже без акцента говорить может. Сволочь она, начальство мое. Софа, гадина, ближайшая подружка моей тети Наты, чтоб она сгорела. Не тетя, понятно, она-то тут ни при чем. Тетя Софа эта. Ненавижу ее, как и она, наверняка, меня. Ни дома покоя нету, ни на работе. Измывательство по всей жизни, чтоб она в гробу крутилась. Надо будет тетке Нате про седовласого рассказать, только этой карге как с гуся вода. Зато Ната посмеется. Она любит про Софку говорить. Про эту змеюку-удавку.