Дебора Харкнесс: Тень ночи

– Конечно не настолько хорошо, как вы. Мы с ним – ведьма и вампир, любящие друг друга вопреки запретам на любовь. Завет не позволяет нам открыто встречаться или гулять при луне. – Филипп задел больную тему, и я не пыталась это скрыть. – Даже взять Мэтью за руку и коснуться его лица я могу лишь в пределах этих стен. Меня сдерживает страх, что кто-нибудь заметит и Мэтью будет наказан.

– Ты думаешь, будто он ищет твою книгу, а он каждый день, ближе к полудню, ходит в церковь. И сегодня он туда пошел. – Слова Филиппа совершенно не относились к теме нашего разговора. – Сходила бы ты как-нибудь туда. Возможно, тогда ты получше его узнала бы.

В церковь я отправилась в понедельник. Пришла рано: колокол только отбил одиннадцать часов утра. Я надеялась найти церковный зал пустым, однако Филипп оказался прав: Мэтью уже был там.

Он не мог не слышать скрипа тяжелой двери и моих гулких шагов по каменному полу. Однако Мэтью даже не обернулся. Он остался стоять на коленях перед алтарем. Невзирая на холод, Мэтью был в легкой полотняной рубашке, коротких штанах с чулками и в таких же легких башмаках. От одного его вида меня прошиб холод, и я поплотнее закуталась в плащ.

– Твой отец сказал, что я найду тебя здесь, – пояснила я, слушая эхо собственного голоса.

В деревенской церкви я была впервые и с любопытством осматривалась по сторонам. Подобная многим храмам этой части Франции, церковь деревни Сен-Люсьен в 1590 году уже считалась древней. Ее простые линии ничем не напоминали готический собор. Ни головокружительной высоты зала, ни каменных кружев. Широкую арку, отделявшую апсиду от нефа, обрамляли яркие фрески. Фрески украшали и каменные выступы под высокими окнами. Большинство окон были открыты природным стихиям, хотя кто-то сделал слабую попытку остеклить те, что находились ближе к двери. Церковь имела остроконечную крышу. Изнутри ее во всех направлениях пересекали мощные деревянные балки. Устройство потолка свидетельствовало об искусности плотников и каменщиков.

Когда я впервые попала в Олд-Лодж, дом напомнил мне о Мэтью. Память о нем запечатлелась и в этой церкви. Я узнавала его в геометрическом узоре сочлененных балок, в совершенном расположении арок, заполнявших пространство между колоннами.

– Ты строил эту церковь, – сказала я.

– Частично.

Мэтью поднял глаза к апсиде. Фреска на ее закругленной стене изображала Христа на троне, с поднятой рукой, готового вершить правосудие.

– В основном я работал в нефе. Апсиду закончили, пока я… отсутствовал.

Из-за правого плеча Мэтью на меня глядело строгое лицо святого. В руках он держал плотницкий угольник и белую лилию на длинном стебле. Это был Иосиф, безропотно взявший в жены беременную деву.

– Мэтью, нам надо поговорить. – Я снова обвела глазами пространство церкви. – Возможно, разговор лучше перенести в замок. Здесь негде сидеть.

Нигде церковные скамьи не казались мне такими манящими, как в этой церкви, где их не было.

– Церкви строились не для комфорта, – сказал Мэтью.

– Конечно нет. Но усугубление страданий верующих никак не могло быть их главной целью.

Я вглядывалась во фрески. Если вера и надежда были тесно переплетены, о чем говорил Филипп, здесь наверняка должно найтись то, что развеет мрачное настроение Мэтью.

Я нашла изображение Ноя и его ковчега. Глобальная катастрофа, когда лишь чудом удалось избежать полного уничтожения жизни… Такой сюжет явно не был оптимистичным. Неподалеку святой героически убивал дракона. Нет, и это тоже не годилось, поскольку слишком напомнило охоту. Вход в церковь был посвящен сюжету Страшного суда. Наверху сонмы ангелов дули в золотые трубы, касаясь крыльями облаков. Нижнюю часть занимало изображение ада, расположенное так, что невозможно было покинуть церковь, не увидев муки обреченных грешников. Зрелище было устрашающее. Воскрешение Лазаря явилось бы слабым утешением для вампира. Не могла я рассчитывать и на помощь Девы Марии. Ее изображение помещалось напротив изображения Иосифа. Безмятежная, целиком не от мира сего, Мария была еще одним напоминанием о том, что Мэтью потерял.

– По крайней мере, здесь мы вдвоем. Филипп редко сюда заглядывает, – устало произнес Мэтью.

– Хорошо, поговорим здесь. – Я сделала несколько шагов к алтарю и сразу заговорила о том, ради чего сюда пришла. – Что с тобой творится, Мэтью? Поначалу я думала, ты переживаешь шок от погружения в прежнюю жизнь и тебя угнетает новая встреча с отцом, которого ты похоронил в двадцатом веке.