Лена Летняя - Монстр

Берт выразительно посмотрел на меня. Его взгляд как бы говорил: «Теперь понимаешь, почему я не люблю магический департамент?» Даже те маги, что остались жить и работать в Дарконе, относились к ученым, науке и технологиям без должного уважения.

– Зачем ей вообще понадобилась внешность Нелл? – задалась вопросом Маль. – Могла бы просто найти хамелеона посимпатичнее.

– Дело не во внешности, – уверенно заявил Фрай. – Дело в интеллекте. Понимаете, превращаясь в человека, интеллектуально хамелеон остается ящерицей. Даже на то, чтобы научить его говорить, уйдут года, и ничего может не получиться. Вот она и взяла биоматериал умненькой и красивенькой коллеги. Благо все сотрудники Корпуса регулярно сдают кровь как для исследований, так и на случай потребности в донорском переливании. Одна беда: глазки не удалось спрятать. У хамелеонов в обращении они всегда остаются.

– Есть еще одна проблема, с которой нам придется считаться. – Маль подалась вперед, вместе с тем садясь в своем кресле прямее.

И следующие ее слова тоже до сих пор звучали в ушах, причиняя почти физическую боль. Они кололись в черепной коробке, как клубок иголок. Сейчас, когда я сидела в темной безжизненной машине во дворе собственного дома, не чувствуя сил выйти и подняться в квартиру, мне пришлось активно потрясти головой и помассировать виски, прогоняя воспоминания и мысли, которые они за собой тянули. Завтра, все завтра. Нужен отдых и здоровый сон, поскольку без них ситуация выглядела патовой. Казалось, что со звонка Антуана, прозвучавшего посреди ночи, прошла целая жизнь. На меня навалилась соразмерная этому ощущению усталость.

Хоть и с трудом, но я заставила себя выйти из машины. Наконец оказавшись в квартире, почувствовала великий соблазн не включать нигде свет, не переодеваться, не ужинать и не умываться, а просто пройти сразу в спальню и завалиться в кровать.

Остановил приглушенный шум в гостиной: как будто едва слышно прочертил ножками по полу выдвинутый стул. Я напряглась, торопливо включила свет в прихожей и сразу – в коридоре, который вел в гостиную.

Правила личной безопасности велели в таких случаях покинуть квартиру и вызвать наряд КГП. Проверять квартиру самостоятельно категорически запрещалось, но, конечно, все всегда сами ее проверяли. Потому что выглядеть глупо из-за открытого балкона или окна, в которое влетела птица или влезла кошка, никому не хотелось.

Вот и я осторожно шагнула вперед, вглядываясь в полутьму и пытаясь рассмотреть что-нибудь. Когда в гостиной на фоне окна нарисовался мужской силуэт, сердце подпрыгнуло к горлу, мешая закричать во всю силу легких. Я дернулась, собираясь мгновенно отступить к двери и сбежать, но меня остановил приказ:

– Стой, Нелл. Не пугайся. Это я.

Я замерла как вкопанная. Незваный и нежданный гость говорил совсем тихо, но я узнала бы его голос из тысячи. Ниточки паутины, когда-то опутавшей меня, напряглись, заставляя остановиться и снова обернуться. В темноте я не могла разглядеть лицо мужчины, но этого и не требовалось. Я все равно была на сто процентов уверена, что передо мной стоит Маркус Фрост.

Самое страшное в смерти Маркуса – то, что его убили. И то, как его убили.

В тот вечер, как и за неделю до него, когда я отрабатывала последний день перед отпуском, он снова задержался в штаб-квартире. Кроме ночной охраны, в здании оставались еще только несколько магов, в том числе Фрай. Но они все находились в своем департаменте, в другой части здания.

Как внутрь проник неизвестный, несмотря на все системы защиты и контроля за входами и выходами, расследование не выявило. Ни наше, ни Корпуса Гражданского Правопорядка. Неизвестный смог не только проникнуть на территорию Корпуса Либертад, но и подключиться к системе видеонаблюдения, послав на мониторы в комнате охраны закольцованное изображение. Сами камеры продолжали снимать и записывать, поэтому момент убийства Маркуса оказался запечатлен во всей красе.

В роковой для него час он находился на девятом, предпоследнем, этаже штаб-квартиры Корпуса. На нем преимущественно располагались медицинские, биологические и генетические лаборатории. Что Маркус там делал, тоже осталось тайной. Камеры записали, как в последние минуты жизни он работал за одним из компьютеров генетической лаборатории.

Остальное я знала со слов Берта, поскольку моего доступа к результатам нашего расследования не хватало, а КГП считал необходимым посвящать в детали и результаты только родственников, к коим я не относилась. Берт однажды имел неосторожность напиться в моей компании. Тогда и рассказал, как все было.