Владимир Данихнов - Статика

— Когда я бы молодой… — Я засмеялся: — Мда… Уже к старикам себя причислил… Короче, было мне шестнадцать лет… война только закончилась, по всей Земле гремели фейерверки, праздники, цветы… Мы с Мариной… моей девушкой… сидели на берегу моря. Было красиво — ну, сам знаешь: пылающий закат, бескрайнее синее море, ласковый шум прибоя… Впрочем, я всего этого не видел — я смотрел только на нее. И Марина тогда сказала… сказала, что очень хотела бы жить на Статике. Я спросил, почему? А она ответила, что хотела бы найти здесь свою бабушку, которая умерла давным давно. Я не понял, что она имеет в виду. Тогда Марина рассказала, что верит в переселение душ, в реинкарнацию. Что люди, умирая, возрождаются в новом теле. А когда они устают возвращаться в мир живых — они отправляются на Статику. И замирают без движения на улицах Стазиса — чтобы забыть наконец о мирской суете. Отдохнуть, и лишь через миллион лет возродиться — когда во Вселенной не будет боли и страха.

Чашка задрожала, когда я опустил ее на стол.

— Но это же не твоя теория! — возразил Толик. — Что думаешь ты?

— Что Марине еще не надоело возрождаться, — ответил я. — И ей сейчас десять лет, она живет на Офелии, вместе с подружками бегает по цветочным лугам, вьет прекрасные венки и продает их туристам по одному евро за штуку. А потом покупает ледяной сок и бежит купаться. В действительно бескрайнем синем море.

— Все-таки ты сумасшедший, — проворчал бармен и встал. — Или просто застыл в своем шестнадцатилетнем возрасте. — И с этими словами Толик покинул мой столик.

А я еще некоторое время посидел, лениво наблюдая за соревнованиями по боулингу. Потом посмотрел на часы: половина девятого. До прилета планетного экспресса Небраска-Статика оставалось сорок минут. Пора идти.

Я рассчитался с подбежавшим андроидом-официантом и вышел наружу.

Небо было безоблачным — лето на Статике постепенно входило в свои права — сезон дождей закончился, теперь предстояло четыре жарких засушливых месяца.

Около стоянки дежурил Ворон — чокнутый парнишка, что все время ошивается в туалете «У Толика». Похоже, парень нашел себе работу — стоит себе около входа, меланхолично поигрывает электродубинкой, с намеком поглядывая на малышню, которая кружит возле стоянки и дразнит Веню, обзываясь всякими нехорошими словами.

— Здравствуй, Герман, — растягивая слова, поздоровался Ворон.

— Привет, Веня, — рассеянно ответил я, отыскивая в кармане ключи.

— Куда-то собрался? — поинтересовался Ворон.

— Сегодня мой брат прилетает, — кивнул я. Ключи обнаружились в заднем кармане брюк — я протянул их Вениамину. Парень провел над брелком идентификатором — зажглась зеленая лампочка, ворота открылись.

— Шестое место, черный «фалькон», — отчеканил Ворон. И выпалил скороговоркой: — Не тот брат, кому ты рад, а тот брат, кто тебе рад.

— Значит мы абсолютно чужие друг другу люди, — согласно кивнул я.

Ворон как-то испуганно сжался и промолчал. В последнее время мне стало казаться, что я единственный человек на Статике, которого он боится.

Может спросить, почему?

Сухая жара плавила пластик и асфальт, и мне казалось, что мое тело тоже сейчас аккуратненько растечется по горячему полу машины. А потом начнет испаряться.

До космодрома я добрался через десять минут, немного покружил над грузовиками гуманитарной помощи — выдача бесплатных витаминов происходила с пяти до девяти утра и вот-вот должна была закончиться — конец очереди уже стал понемногу рассасываться. Солдаты с Макса утирали трудовой пот и с легкой угрозой поглядывали на мой «фалькон». Еще чуть-чуть и откроют огонь. Я решил не испытывать судьбу и полетел к стоянке космопорта. Заплатил за въезд дряхлому ржавому роботу, припарковался поближе к выходу и направился в зал ожидания.

Космодром представляет собой трехэтажное здание-куб из стекла и пластика. С одной стороны к нему примыкает гостиница «Статик-Отель», стоянка и куча маленьких магазинчиков и кафешек. С другой стороны — взлетно-посадочная площадка. Немаленькая надо сказать — рассчитана на одновременную посадку около тридцати звездолетов класса А. Когда-то даже этого не хватало — теперь же на Стактику практически никто не летает. Да и покинуть планету нелегко — почти все те, у кого были деньги на билет со Статики, уже улетели отсюда.

Около раздвижных ворот, которые вели в зал ожидания дежурило трое солдат в серой форме и один полицейский. Копу было явно неуютно рядом с немцами, и он, насупившись, стоял в стороне, притворившись, что наблюдает за стоянкой.