Дмитрий Анашкин: Читатель мыслей

Я перевел дух и посмотрел на Андрея. Тот стоял с широко отвисшей челюстью.

– Ты что… Это… Серьезно? – наконец вымолвил он.

– Что серьезно? – переспросил я, не понимая, в какой части моего выступления он сомневался.

– Ну, что напеть можешь? И это… Как ты про теннис догадался, у нее ж ракетки с собой нет?

Я вдруг осознал комичность вопроса и, не удержавшись, заржал.

– Ну, блин, хороший вопрос, Андрюха, а что у нее еще кроме ракетки есть, из того, что я про нее знаю?! У нее может, история жизни на бумажке написанная, на спине прикреплена?

– Блин… – Андрей, кажется, вышел из ступора и сам осознал нелепость вопроса. Мы, тем временем спустились и подошли к девушкам ближе.

– Ну, Лизка, давай, они начали прощаться, – а может, с нами? В доме Кино сегодня что-то сильное.

– Про самураев, японское. Красиво, говорят, до обалдения! – включилась другая девица, длинноногая блондинка спортивного телосложения.

«Титкова Таисия Владимировна… года рождения… – привычно зазвучало в голове. Я отвернулся.

– Не, Таська, мы с Михой на теннис сегодня. – У нее в рюкзаке зазвучала замысловатая мелодия. Она достала из кармана «Моторолу», – о, уже ждет на Маяковской. Ну, все девчонки, пока! – она помахала рукой и поспешно направилась в сторону метро. Подруги двинулись тоже. Мы с Андреем стояли у ограды и смотрели на удаляющихся девушек. Говорить ни о чем не хотелось.

Следующим утром меня разбудили громкие сирены скорой помощи. Судя по звуку, машин было несколько. Я выглянул в окно и обомлел: суетящиеся санитары вынесли одни за другими двое носилок. На обоих были тела с ног до головы закрытые простынями. Погода стояла дождливая и носилки мгновенно намокли. «Хоть бы брезентом накрыли», – мелькнула какая-то странная мысль, словно покойникам было важно, накрыли их или нет.

Рядом со скорыми приткнулись несколько милицейских УАЗ-иков. Я присвистнул. Происходило непонятное. В голове все еще стоял неопределенный гомон, словно работали несколько, одновременно включенных радио, но я, кажется, начал приспосабливаться. Сбылось неожиданное: со слов одного из моих друзей, живущего у железнодорожной станции, я знал, что к шуму привыкаешь, если он носит однородный и регулярный характер. Рассказам его я не верил, считая, что это скорее вымысел, придуманный в оправдание покупки дешевого жилья.

С тем большим интересом, уже не прислушиваясь к звучащим в голове непрерывно голосам, я еще раз обозрел происходящее и, не обнаружив там никаких видимых изменений отошел от окна. Достал из коробки пакетик гречневой каши, вскипятил в воду в кастрюле и, сильно посолив, бросил пакет туда. На пути к телевизору выглянул в окно и замер: ситуация кардинально изменилась.

Скорых и милицейских машин больше не было, на их месте стоял целый парк какого-то безумного, мне мало знакомого автомобилестроения – из того, что я знал, были два «Хаммера», один «Ламборджине», пара «Бентли» и еще какая-то хрень, которую я в городе раньше видел, но, что это было, не знал.

Остальное, более напоминало двухместные самолеты, чем нечто передвигающееся по земле. Впрочем, могли это быть, с той же легкостью, и самолеты. К которым, для понта, по четыре колеса приделали. Вокруг толпились люди в черных костюмах с наушниками на левом ухе. «Охранники» – машинально отметил я. Все еще сильно удивляясь происходящему, я, все же, нащупал пульт телевизора и включил спутниковый канал. Новости мира меня интересовали, впрочем, чисто автоматически – события во дворе развивались с нешуточной быстротой. В это время подъехали два черных лимузина, из которых вышла группа людей и скрылась в соседнем подъезде.

Я перевел взгляд на экран телевизора и переключил канал. Шла предновогодняя передача. Ведущий, известный певец в шиньоне, и, кажется, судя по застенчивому выражению лица и периодически заплетающемуся языку, пьяный в дупель, и ведущая, по сведениям, почерпнутым из газет, недавно перенесшая пятую пластическую операцию, жизнерадостно открыли представление словами:

– Дорогие зрители и зрительницы! Мы поздравляем вас с настигающим Новым Годом и начинающимся концертом желаем…

– Желаем счастья, – голосом одного из генеральных секретарей СССР веско подытожил известный певец в шиньоне.

«Мда… – подумалось мне, – интересно, а если они, наконец, не дай Бог, помрут? Их мумии еще сколько лет после смерти в Новый Год на сцену вывозить будут?

В это время на сцену вышла тощая девица сомнительной внешности и запела – «Течет река, Волга…»