Даниэль Клугер - Дело об убийстве в винограднике

— Ага-а… И какие же вопросы я вам задал? — спросил сыщик.

— Ну, вы почему-то интересовались, каким образом я оплачиваю свое пребывание в этом заведении, по каким числам делаю взносы. Потом спросили, кто именно ведает финансами храмового комплекса.

— Ага-а-а… — снова произнес Ницан. Он был явно озадачен. Судя по сообщению старой дамы, он действительно занимался каким-то мошенничеством, связанным с храмом Анат-Яху. Вернее, с домом престарелых при храме. — И что вы мне ответили?

— А ничего. Не успела ответить. Я же говорю: вы вдруг оборвали разговор на полуслове и умчались с невероятной скоростью. Очень на вас непохоже.

— Ага-а-а-а… — в третий раз протянул Ницан. — А как вы полагаете, я был здорово пьян?

— А сами вы не помните?

Сыщик помотал головой. Баалат-Гебал оценивающе посмотрела на него, потом задумчиво подняла глаза к потолку.

— Думаю, примерно как сейчас, — овтетила она. — Вы сейчас очень пьяны?

— Нет, конечно, — Ницан даже немного обиделся. — Сейчас я в норме. Даже еще трезвее, чем в норме. Значит, вчера я был именно в таком состоянии?

— Более-менее, — ответила Баалат-Гебал. — Я все-таки не специалист, да и возраст… В мое время молодые люди вроде вас вели себя по-другому. И девушки тоже… А что вам рассказал Сиван?

Ницан пожал плечами.

— Понятия не имею.

— То есть, как? Я поняла так, что от меня вы должны были отправиться на встречу с ним.

— Я и отправился, — уныло ответил Ницан. — Только, похоже, чем-то он меня здорово разозлил. И я его зарезал. Кинжалом. Раз — и готово… — он покачал головой. — Ох уж эти клиенты… Так что, госпожа Баалат-Гебал, перед вами, похоже, виновник смерти младшего жреца Сивана… — он искоса взглянул на Баалат-Гебал, надеясь, что она не начнет немедленно звонить в полицию или вызывать двухметровых големов-охранников приюта.

Горящие искренним интересом глаза госпожи Шульги-Зиусидра-Эйги и ее жестикуляция свидетельствовали, что престарелую даму нисколько не пугала перспектива оказаться приятельницей убийцы. Мало того, ей это обстоятельство явно доставляло истинное удовольствие.

— Это правда? — спросила она. — Вы действительно убили его? За что?

— Никого я не убивал, — хмуро ответил Ницан. — Во всяком случае, я так думаю. Но полиция думает иначе. А я, как назло, ничего не помню о вчерашнем вечере. Абсолютно.

К уверенности в том, что провал в памяти отнюдь не был вызван чрезмерным потреблением спиртного, Ницан пришел уже некоторое время назад. Слова госпожи Баалат-Гебал лишь подтвердили это. В конце концов, похоже, что с младшим жрецом Сиваном он должен был встречаться и раньше. Или хотя бы говорить по телекому — именно в тот период, когда еще не был чрезмерно пьян. Нурсаг сказала: «Со старым клиентом». Между тем имя Сиван нипочем не хотело всплывать на поверхность памяти, как Ницан ни старался. А значит, потеря памяти у него была весьма и весьма избирательной: вчерашний день и нынешнюю ночь он не помнил абсолютно, а вот из дней предыдущих кто-то словно стер имя Сивана.

— Госпожа Баалат-Гебал, — проникновенно сказал Ницан, пододвигая свой стул ближе к огромному креслу царственной старушки. — Вы мой искренний и давний друг. Сейчас мне необходима ваша помощь. Очень вас прошу: постарайтесь вспомнить, с чем связано было дело, которым я вчера занимался? Раз уж вы сами направили преподобного Сивана ко мне.

— Как все уголовные дела, — ответила госпожа Шульги. — С деньгами, с чем же еще? Вы собирались поймать за лапу мошенника, запустившего эту самую лапу… Да, а вот куда именно он ее запустил, вы рассказать не успели.

— Судя по моим же вопросам, в какой-то из храмовых фондов, — пробормотал Ницан. — Даже не в какой-то, а связанный с домом престарелых. Это-то как раз ясно… Что же, — сказал он, — давайте я повторю вчерашние вопросы. Так каким образом вы оплачиваете свое пребывание в… э-э…

— Приюте, — подсказала госпожа Шульги. — В приюте для древних развалин. В мерзкой тюрьме, куда родственнички охотно спихивают осточертевших одиноких стариков и старух вроде меня.

— Ну-ну, что вы! — запротестовал Ницан. — Вовсе нет…

— Так вот, — величественно сообщила госпожа Баалат-Гебал, игнорируя его вялую попытку возражения. — Я не имею привычки возиться с финансами. Я в них ничего не понимаю, слава небесам. Насколько мне известно, прочие здешние постояльцы — тоже. Мы выдаем управлению храмовой казной доверенности на ведение финансовых дел, в том числе и на оплату всех видов услуг, представляемых храмом.