Виталий Романов - Элитная кровь

– Нет, – повторила Мила.

Она не хотела слышать, что говорил Поздняков. Уже все поняла, но не желала в это верить.

– У меня специальная пластиковая карта, я туда откладывал деньги на черный день, – говорить было невыносимо трудно, больно. Сергей и сам не догадывался, не предполагал, что какой-то человек может стать для него таким дорогим и важным всего за несколько суток. – Эта карта на предъявителя, Мила. Не бойся, по ней невозможно вычислить, что деньги снял я. Даже если все прочие мои счета под колпаком. Открывал не я. Другой человек… Другой. Которого… нет в живых…

– Сережа, ты меня совсем не слышишь… – жалобно перебила его Мила. – Ну почему?!

«Потому что у меня все умерло внутри», – подумал Поздняков, но вслух сказал другое.

– Эти , про которых ты вчера рассказывала… – Сергей старался говорить холодно, жестко. Он знал: так нужно, чтобы спасти Милу. Последнего человека, который ему дорог. – Эти, что убили Мещерякова и склонили к сотрудничеству Шигина… Я много думал о них. Скорее всего, какие-нибудь больные на голову политики и генералы. Говорят, солдатам, проигравшим решающую схватку в войне, но уцелевшим, потом много лет снится, как они выигрывают баталию. Побеждают врага и возвращаются с победой. Это механизм компенсации, спасающий человека от безумия…

Вот только не всем удается сохранить голову. И появляются разные идиоты, страдающие манией величия, уверенные: все можно переиграть наяву. Не получится у них никакого реванша, только мыльный пузырь раздуется. Но все равно будут меня искать, не оставят в покое…

– Меня тоже, – Мила смотрела на Сергея огромными темными глазами – теперь они действительно казались бездонными черными провалами. Смотрела с надеждой, искренне веря: сумеет убедить его, уговорить. – Сережа… И меня будут искать! Мы ведь вместе! Я им тоже нужна!

– Здесь двадцать семь тысячь долларов, – Сергей подвинул к краю стола тугие пачки денег, перетянутые резинками. – Предложил бы тебе работу, да глупо. Нет у меня теперь ни бизнеса, ни будущего. Рядом со мной находиться опасно. Поэтому заберешь деньги, уедешь в другой город, хотя бы в Питер. Начнешь там новую жизнь. Обрежешь волосы, перекрасишься. Женщине проще изменить внешность, чем мужчине.

– Ведьма не может обрезать волосы, – горько усмехнулась Мила. – Она потеряет силу.

– Хватит быть ведьмой. Теперь станешь просто женщиной, это важнее. Встретишь хорошего мужика, полюбишь. Сделаешь его счастливым. У тебя получится. Забудешь, как стрелять из «стечкина».

– А ты подумал, буду ли я счастлива при этом?! – крикнула русалка.

– Нет, если будешь и дальше жить так, как сейчас, – ответил Сергей. – Попробуй начать все с чистого листа. Встретишь хорошего мужчину, родишь ему ребенка. И будешь просто женой и матерью. А все прошлое – пусть останется памятью костра, как твои предыдущие воплощения!

– Я хочу ребенка от тебя, – тихо сказала Мила.

Сергей вновь испытал шок. Он – уже десятки раз за ночь произнесший этот трудный монолог, внутри себя – вдруг сбился. Чего в этой девчонке больше? Опыта прошлых жизней, в силу каких-то причин оставшихся в памяти? Детского инфантилизма? Веры в сказку, которая невозможна?

– Сережа… – Мила схватила его за руку, на ресницах блеснули слезы. – Неужели не понимаешь? Я давно искала… Искала мужчину… Свою половинку… Такого… Нет, не такого… тебя! Именно тебя!

Поздняков мрачно усмехнулся.

– Нашла идеал… Плохо ты меня знаешь, Мила! Я злой, не умею беречь то, что есть… Могу лишь терять…

– Дурак!!! Да что с тобой? Ты изменился! Неужели сам не чувствуешь, как изменился за последние дни?! В тебе проснулось другое! Считаешь, я просто так полезла спасать тебя от Майкла? Хоть бы задумался: зачем мне это нужно? Почему стреляла в его людей? Почему собачонка укусила хозяина за ладонь? За ту ладонь, что кормила?!

– Ты не собачонка, ты пиранья, – Поздняков не удержался, притянул девушку к себе. – А на самом деле, очень красивая женщина… Очень красивая и очень… хорошая. Конечно, я думал, почему ты поступила так. Много раз думал. Очень благодарен тебе, Милка, за все, что сделала для меня…

– Хочу родить тебе ребенка! – упрямо повторила Мила. – Не прогоняй! Сережа! Алену не вернешь, прости, что говорю об этом. Я знаю, чувствую: ты тянешься к ней, разговариваешь, чувствуешь себя виноватым. Но… нет ее здесь. Мы можем быть вместе. Я ведь не прошу слишком многого, разве не видишь? Думаешь, что оттолкнув меня, спасешь от…