Павел Амнуэль - Завещание

– Что должно измениться в вас? – спросил Збигнев, отпивая из чашки. Прекрасный кофе. Ароматный, но, главное, крепкий, то, что сейчас надо. – Ведь что-то и в вас изменится, верно?

– Конечно, – неуверенно произнесла Сара, ей не хотелось меняться, никому не хочется, каждый привык к себе, такому, какой есть, она тоже привыкла. – Я много лет наблюдала, как Стив лечил, не зная того, кого лечит, только слушал голос по телефону, и часто это был не голос самого больного, а его родственника или друга. Не знаю, как это у него получалось…

«А я знаю», – хотел сказать адвокат, но промолчал.

– …но люди действительно выздоравливали… не всегда, впрочем, журналисты преувеличивали обычно… а я вела свои подсчеты… если точно, то выздоравливали примерно три четверти. Это много?

– Да, – сказал Качински. – Очень много.

– Я тоже так думаю. Стив чувствовал этих людей, понимал их больше, чем они сами себя понимали. Как он это делал на расстоянии? Понимаете, Збигнев, я боюсь… я просто боюсь… физически… когда это на меня обрушится… говорить с человеком и ощущать, как в его печени зреет опухоль…

– Стивен обычно не брался лечить онкологические заболевания, – заметил адвокат.

– Да, знаю. Все равно… Это…

– Вы можете отказаться, – сказал Качински. – В отличие от Селии, вам не так важны эти деньги, чтобы…

– Если я скажу, что деньги меня вообще не интересуют, вы мне не поверите? Но я не могу отказаться. Если Стив оставил мне… я должна…

Адвокат промолчал. Как поступил бы я? – подумал он. Бог с ними, с деньгами, я бы не смог жить, ощущая постоянную тяжесть… Может, Сара права, и она станет другой, когда получит эту часть наследства. Изменится. Не внешне, конечно. Это будет другая женщина. «Во мне самой, во мне самой узнаешь ли меня?» Откуда эти слова? Из какой-то песни, которую он слышал когда-то… где-то…

– Вы так и не дозвонились до Саманты? – спросила Сара. – Я вам сделаю пару тостов, хорошо?

– Нет и нет, – покачал головой Качински. – Это я на оба ваши вопроса отвечаю, Сара.

– Но если не будет ее подписи…

– Никто не сможет вступить в права наследования, да. Здесь есть тонкость, Сара. Саманта не получает никакого материального наследства. Поэтому, в принципе, ее подпись может считаться действием юридически ничтожным. Я-то полагаю, ее подпись так же важна, как ваши, но Селия может думать иначе… И вы тоже. Это юридический казус, который… То есть, я, конечно, еще буду пробовать… собственно, мой мобильник все время прозванивает линию, и как только появится ответ…

– Вы можете позвонить ее родителям, – сказала Сара.

– Могу. Но не буду.

Сара промолчала, но вопрос ясно читался в ее глазах.

– Я знаю, что происходит, – объяснил адвокат. – Они мне скажут, что Саманта опять куда-то уехала, не сказав, когда вернется, и телефон отключила, это, мол, с ней уже который раз после того случая, они волнуются, но уже не так, как тогда, понимают, что надо просто ждать… хотя они, конечно, не верят той чепухе, что дочь рассказывала журналистам… В общем, что-то в таком духе.

– Вы думаете, она…

– Стив не просто так оставил ей… Он ей верил.

– Она сейчас где-то около… как эта звезда называется?

– Это может быть другая звезда. И, к тому же, не в нашей ветви.

– Бедная девочка, – сказала Сара. – Наверно, ей приходится тяжелее, чем всем нам.

– Не знаю. Это ее призвание. Стив мог бы жить, если бы потерял свой талант?

– Нет, – убежденно произнесла Сара. – Он умер бы в тот же день.

– Вот и Саманта…

– Но тогда, – сказала Сара, – почему вы нас торопите, Збигнев? Я имею в виду – с этими подписями. Саманта вернется, вы до нее дозвонитесь, назначьте другое время… какие проблемы?

– Проблема одна, Сара, – объяснил адвокат. – Вы забыли? Документ должен быть подписан в течение суток после оглашения завещания. Так что нам придется… А Саманта подпишет потом.

– Если подпишет.

– Сара, в чем я не сомневаюсь, так это в том, что Саманта свою подпись поставит.

– Ей же ничего не достанется…

– Вам нужны деньги, Сара?

– Только для того, чтобы поставить на ноги дочь.

– А Саманте и для этого не нужны.

Адвокат допил вторую чашку кофе и налил третью.

– Пожалуй, – сказал он, – третью чашку я пить не стану. А омлет я бы теперь съел. Без бекона. С зеленью, если можно.

* * *

– Вот этот документ, – сказал Качински. – Можете посмотреть, прочитать еще раз.

Он пододвинул бумагу к краю стола. Сара сидела напротив адвоката на стуле с высокой резной спинкой и выглядела королевой в своем широком черном платье со стоячим воротником. Ребекка сидела рядом с матерью на пуфике, девушка тоже была в черном, но, несмотря на цвет, ее платье выглядело нарядным и даже немного легкомысленным. Михаэль не сводил с Ребекки взгляда, он не мог усидеть на месте и все время перемещался по комнате, огибая поставленный для него стул, останавливаясь на мгновение возле матери, сидевшей в единственном здесь легком кресле на колесиках, и возобновлял свое беспрерывное кружение.