Георгий Ланин - Синий тарантул

Утром 12 июля начальник спецчасти Главурана Ильин был сильно встревожен. Минуту назад он обнаружил, что главный журнал по учёту атомных руд был кем-то тайно прочитан.

Вот уже два дня, как Ильин клал журнал в левый угол сейфа, прислонив его вплотную к стенке, а сегодня между нею и толстой чёрной книгой зияло пространство шириной в два пальца.

Стараясь не терять присутствия духа и не трогая журнала, Ильин уже в который раз спрашивал себя, не сам ли положил его так небрежно. Начальник спецчасти знал, что ошибки быть не могло, что он всегда проверял, касается ли журнал стенки. Но, может быть, изменили память и привычка?

Прежде чем сообщить о случившемся начальнику Главурана Пургину Ильин решил собраться с мыслями. Он сел за письменный стол, сжав ладонями виски. Даже предположение, что кто-то мог прочитать совершенно секретный журнал, куда начальник Главурана лично вносит скупые цифры добычи стратегических руд целой области, наполняло Ильина трепетом.

Он смочил водой из графина носовой платок и приложил его ко лбу. Мысли потекли спокойнее. «Может быть это просто мираж?» — Ильин ещё раз заглянул в тёмную часть стального сундука, вмурованного в стену. Победитовая дверь толщиною в кирпич была раскрыта. Виднелись вишнёвый [лакуна] книги учёта спецсталей, коричневый переплёт журнала по редким землям. На третьей полке лежал журнал атомных руд. Начальник спецчасти закрыл глаза, вновь открыл их, однако увидел ту же картину [лакуна] пустого пространства между чёрной книгой и зелёной стенкой сейфа. Страшное зрелище для человека, который отвечал за главный журнал честью, именем, свободой!

Осторожно, боясь задеть книгу, он протянул руку к стенке сейфа и мизинцем измерил пустое пространство. Сомнений не оставалось! Щель в два пальца была слишком велика даже для рассеянного человека! Сняв телефонную трубку, Ильин набрал номер начальника.

— Товарищ Пургин, — глухо начал он, — говорит Ильин. Думаю, в моём кабинете произошла катастрофа.

— Немедленно иду, — встревожился Пургин и бросил трубку.

Чуть успокоившись, Ильин стал размышлять о пути, которым мог проникнуть враг. Пол кабинета имел под собой стальную броню, броневые плиты были заложены внутри стен и потолка. Очевидно, человек, похитивший секрет главного журнала, мог пробраться только через дверь или через окно. Подойдя к узким высоким окнам, Ильин раскрыл раму и сильно потряс решетку. Однако арочные, в палец толщиной прутья стояли недвижно.

Пургин, неторопливый человек лет пятидесяти, с правильным полным лицом, ещё в дверях кабинета с ходу же тревожно спросил:

— Что случилось?

— Кажется, кто-то был в сейфе, трогал главный журнал, — забыв о приветствии, сказал Ильин.

Пургин резко шагнул к сейфу. В одно мгновение он мысленно представил себе всю систему защиты кабинета спецчасти: дверь бронирована, открывается электричеством, замки её не поддаются отмычкам, днём и ночью по этажам главка с точностью часовых механизмов ходят вооруженные обходчики.

— Главный журнал, точно по инструкции, всегда кладу на полку вплотную к стенке, — продолжал Ильин. — А сейчас хотел достать журнал — и вижу щель в два пальца.

— Как электрорегистратор?

— Ещё не смотрел.

— Надо проверить.

Ильин достал из кармана длинный ключ, похожий на цветок лилии, и открыл нижний ящик письменного стола. На тёмном сукне тускло блеснула металлом чёрная коробка размером с обычный электросчётчик. Ильин, волнуясь, взглянул на продолговатое оконце аппарата, где живым дрожащим светляком бегал вертикальный зелёный огонек. Нижний указатель отмечал каждое движение дверцы сейфа с шести вечера, когда Ильин оставлял кабинет, и до девяти утра, когда он возвращался. Однако всё было в порядке: в смотровом глазке белела совершенно чистая лента,

Пургин облегчённо вздохнул, однако в душе Ильина всё не утихало сомнение: он знал, что не мог нарушить инструкцию. Почему между главным журналом и стенкой зияет роковое пространство? Забыв о Пургине, он упорно размышлял. Чужой не мог пробраться сюда через сталь, мимо вахтёров, обходчиков, открыть шифрованные дисковые замки. Неужели свой? И от одной этой мысли становилось нестерпимо больно. Вдруг мелькнуло подозрение: «А что, если это Селянин?»

Селянин, демобилизованный гвардеец, убирал оба кабинета спецчасти, отвечая за каждую вещь, стоящую в них.