Наталья Егорова - Пушистик

Он сам не знал, когда ему попалась под руку эта железяка - кажется, кухонный агрегат для ручной готовки. Бутов остановился только, когда залитое кровью лицо Магды застывшей маской соприкоснулось с безупречными плитками пола. Швырнув орудие в угол, он отправился в зверинец, нимало не заботясь о состоянии женщины. Пушистик торопливо заковылял следом.

Когда уехала Магда, Карл не видел. Вейснер был уволен следующим утром. Без рекомендаций и выходного пособия. Бутов остался наедине со своим зверинцем и с Пушистиком.

На следующий день, прогуливая Пушистика, он заметил человека с желтыми волосами, чей взгляд показался ему чересчур пристальным. Впрочем, человек тут же отвернулся и скрылся в одном из домов.

Через день тот же человек с неподвижным взглядом круглых глаз попался ему на Прудах. Он сидел на скамейке и наблюдал за Бутовым поверх портативного головизора. Карл угрожающе двинулся было к соглядатаю, но в этот момент Пушистик обнаружил зубоголова, и хозяину пришлось срочно уводить малыша от возможной драки. Когда же он снова обернулся к скамейке, желтоволосого там уже не было.

В следующий раз он наткнулся на этого же типа в кафе. И тут уже бешенство прорвалось наружу: Бутов сгреб человечка - тощего и не сопротивляющегося - за грудки и, вытащив на улицу, попытался надавать ему по физиономии. К счастью для жертвы, поблизости оказался автополицейский. Бутов заплатил крупный штраф и с того дня заперся внутри собственного дома.

Желтоволосый больше не показывался.

Прошла неделя.

Пушистик играл лапками с бахромой старомодной портьеры: в свое время Бутову показалось забавным воспроизвести в кабинете обстановку старинного дома. Изображая звон старых часов, автосекретарь отбил полдень и, отвечая ему, вежливо тренькнул видеофон. Бутов раздраженно нажал кнопку ответа, уже предвкушая все, что скажет в адрес назойливых коммивояжеров. Однако на экране маячила квадратная фигура, затянутая в полицейский мундир.

– Прошу прощения, сэр, - офицер был сама корректность. - В Департамент Порядка поступили сведения о незаконно содержащемся у вас животном... Если вы не возражаете, мы могли бы осуществить неофициальную проверку. Соблюдение конфиденциальности гарантируется.

В груди разлился острый холодок. Мелькнула мысль: спрятать Пушистика, увезти в офис, оставить на время в гостинице. Следом пришло законное раздражение: угораздило же связаться с запрещенным к вывозу животным! Но Пушистик ласково чирикнул с подоконника, и Бутов понял, что расстаться со зверьком даже на день - выше его сил.

Офицер ждал ответа, застыв словно робот. Человек, добровольно выполняющий роль автосекретаря при самой идиотской организации, какую можно себе вообразить.

– Я отказываюсь, - хрипло произнес Бутов. - Я не собираюсь отвечать на глупые обвинения.

– Сэр... - полицейский казался растерянным. - Мы будем вынуждены принять... соответствующие меры.

– Подите к черту! - взорвался Карл и ударил по кнопке. Физиономию полицейского поглотила тьма пустого экрана. Бутов вскочил и принялся мерить комнату широкими шагами, пытаясь взять себя в руки. Но успокоение не шло: вместо ожидаемой тревоги его все больше охватывало негодование.

Пушистик привлек его внимание тихим чириканьем. Бутов взял малыша на руки, провел пальцами по мягкой шерстке, чувствуя, как уходит напряжение.

– Я тебя никому не отдам, - твердо сказал он.

Он не выходил из дома, не появлялся в офисе, укрывшись под защитой электронной охраны. Подловили его в тот момент, когда Карл находился в зверинце, отрезанный от внешнего мира бронированными дверями и звуконепроницаемыми стенами. Войдя в дом, Бутов оказался в плену "паутины", распластавшей его в пространстве прихожей. Пушистик в транспортировочной клетке тревожно вскрикивал в руках у одного из служителей порядка.

Разгневанный владелец "Осматика" мог сколько угодно рваться, осыпая бесстрастных полицейских отборной бранью. Впрочем, перетаскивая его к флайеру, зеленые мундиры вежливо извинялись за причиненное неудобство. Карл пришел в совершенное неистовство, подогреваемое вынужденной неподвижностью.

"Паутина" испарилась, когда его водворили в камеру с мягкими стенами, минимумом функциональной мебели и небьющимся экраном информатора. Теперь он мог браниться, бросаться на стены и негодовать сколько угодно. Вместо этого Бутов тяжело опустился в игрушечное кресло и тупо застыл. Бешеная ярость сменилась полной апатией.