Алисия Дин - Сердце ведьмы

— Непременно, — пообещала Равин.

Она пожала на прощание руку Мангиа, намеренно игнорируя Харриса.

Выходя из полицейского участка, Равин поняла, что вся дрожит. То, что она узнала о Харрисе, взволновало ее почти так же, как события, происшедшие в лачуге Железного Дровосека. Этому детективу нельзя доверять. Он был так же зол, как и тот монстр, за которым она теперь охотилась. Она должна взять это дело в свои руки.

Равин стояла на поляне перед домом Ваноры, главной жрицы их общины. Сила была мощнее в этом тайном месте, где община проводила ритуалы и произносила заклинания. Общество, в котором состояла Равин, практиковало белую магию, используя свои силы на благо — исцеление и защиту. И хотя окружающий мир не знал об этом, многие болезни были предотвращены и люди получили помощь благодаря общинам, подобным той, членом которой являлась Равин. Они были разбросаны по всему миру.

Другие члены общины не знали, что Равин была сейчас здесь, — она должна сделать это сама. Она произнесет заклинание, чтобы выследить убийцу. И что потом? Встретится с ним лицом к лицу? Задержит его? Убьет? Нет, конечно, она не сможет его убить. Но, если ей удастся выяснить, кто он такой, она сможет навести на него полицию. Тогда они возьмут дело в свои руки, а Равин не будет больше чувствовать себя виноватой. Она сделает все, что от нее зависит.

Или, может быть, ей нужно парализовать его. Закон гласит, что она не может причинять никому вред. Но паралич — это же не вред, правда? Она начнет с его языка, чтобы он не смог никому рассказать о ее поступке.

Но Равин отбросила эту мысль. Паралич не сработает. Она знала, что нужно делать, даже если ей этого и не хотелось.

На огне кипел котелок, наполнявший воздух благоуханием шалфея, розмарина и других трав, смешанных с лобулярией. Равин зажгла две черные и две фиолетовые высокие свечки, поставила их на алтарь. Потом закрыла глаза и стала что-то бормотать. Слова сыпались из ее уст. Она умоляла богиню показать ей убийцу. По телу прокатилась дрожь, как бы подчеркивая чудовищность того, что она сейчас делала. Никогда раньше Равин не доводилось сталкиваться с таким злом. Никогда еще она не использовала чары, чтобы приблизиться к столь низкому и достойному осуждения человеку.

Лицо Железного Дровосека предстало перед ней во мраке, и тело Равин задрожало еще сильней. У нее было такое чувство, будто она находится в одной комнате с этим человеком. Будто стоит так близко к нему, что может дотронуться до него рукой. Равин невольно отступила, как бы сохраняя расстояние между ними.

Отбросив страх, она сосредоточилась на его характере, попыталась установить связь с ним, узнать его имя и адрес — все, что может помочь отыскать его. Не успела Равин получить информацию, как дьявольский образ в ее воображении стал еще больше, на его лице появилась ехидная гримаса. Когда связь между ними наконец установилась, его взгляд просто впился в нее. Их мысли встретились, и его дьявольская сущность наполнила пространство вокруг нее. Это было ужасно… Равин стала задыхаться…

Девушка резко открыла глаза, и видение исчезло. Ее знобило, все тело дрожало. Свечи догорали, а пар от котла уже рассеялся. Дух Железного Дровосека побывал здесь. Ее чар хватило на то, чтобы вызвать этот злой дух, но их было недостаточно, чтобы расшифровать информацию.

Равин постояла еще некоторое время на поляне, наблюдая за мерцанием свечек в темноте. Сердце громко колотилось в груди. Ничего не получилось. Этот псих остался неузнанным, не понятым ею. И тем не менее… он был так близко, почти рядом, она практически почувствовала его внутри себя.

Неожиданно девушка ощутила что-то еще, то, что уже слышала или, может, чувствовала раньше, когда маньяк держал ее в лачуге. Преступника подпитывал чужой страх, но у него также был и свой внутренний страх.

Мать.

Это было даже больше, чем страх. Сильнейший ужас поглощал его. «.Непослушный маленький ублюдок… Сопливый злой подонок… Гореть тебе в аду… »

Равин вздрогнула и прогнала эти мысли — этот голос — из своей головы. Быстро собрав принесенные с собой вещи, она ушла с поляны на трясущихся ногах.

Халек метался по кровати. Даже прохладные мягкие простыни причиняли ему боль. Цвета — некоторые яркие, некоторые тусклые и мрачные — мелькали в его сне. В ушах звенело эхо, разрозненное, громыхающее эхо. А потом вырвался резкий, леденящий душу вопль. И сразу стало легче. Тело расслабилось, и, несмотря на то, что он лежал без сознания, на его лице появилась улыбка.