Никита Калинин - Под сенью исполинов

Ещё до начала войны стало предельно ясно, что Союзу нет никакого смысла пытаться догнать противника по части цифровой электроники и искусственного интеллекта. Поэтому высшее руководство приняло решение вернуться к аналоговому типу сигнала и разработать способы его усовершенствования. Этим же решением на всех исследовательских программах по искусственному интеллекту разом был поставлен крест. В расчёт не брались ни заслуги, ни здравый смысл в доводах учёных, твердивших об ином, в корне отличавшемся от видения визави, видении перспектив существования ИИ. В России всегда умели рубить с плеча…

Но даже такое варварское вмешательство в развитие науки принесло позитивные результаты. Не потребовалось много времени, чтобы хакеры Альянса осознали всю беспомощность по отношению к оборонной промышленности противника. Вооруженные подручными киберразумами, они в сущности мало чем отличались от львов, оказавшихся в мутном Ниле. В чужеродной среде они уже не были грозными хищниками.

Буров никуда не спешил. Чувствуя почти физическое удовольствие от нахождения тут, он останавливал взгляд на каждой, даже незначительной мелочи. Чтобы ничего не упустить, он начал прямо слева от себя. С пустого, ничем не примечательного пространства пола и стен. Вскоре он оглядел всё, что попало ему на глаза, и перед ним снова предстал протонный генератор.

Буров приблизился. Обошёл с одной стороны. С другой. Провёл пальцем по ложбинке на верхней части циклического контура. Он был чист — ни пылинки! Странно… Не может же пыль быть металлической…

Протонный генератор запускался импульсом с орбиты. И только после обработки ЭВМ «Герольда» отчёта о целостности челнока. Страшно представить картину, когда челноки отправлялись бы на неизведанную планету с уже запущенными генераторами на борту. При определённых условиях это больше походило бы на вторжение и орбитальную бомбардировку, чем на исследовательскую миссию.

Ядерная реакция показала себя наилучшим источником энергии, она морально не устарела даже когда на научный олимп в две тысячи двадцатом взошла технология создания устойчивых микроскопических чёрных дыр.

Это было сумасшедшее время. К две тысячи двадцатому году человечеству удалось не провалиться в пучину очередного насилия. Это, вкупе с десятком выдающихся международных исследовательских проектов, на протяжении долгих десятилетий терпеливо финансируемых правительствами и корпорациями, и дало старт беспрецедентному полёту научной мысли.

Начиная с две тысячи двадцатого — года, когда человек запнулся о ключи от Вселенной, как его пафосно окрестили журналисты, развитие науки набрало небывалый темп. Великолепные открытия, а главное их внедрения в повседневную жизнь, случались даже чаще, чем смена фаворитов знаменитой заокеанской дивы, к началу седьмого десятка лет будто сорвавшейся с цепи. Один весьма авторитетный литературный критик того времени писал после в мемуарах: «Знай я раньше, что люди за один какой-то год отменят рак и мимические морщины, а к следующему понедельнику вырастят в пробирке чёрную дыру — книжные полки треснули бы от идей тех, кого вы называли фантастами. Я же их хочу пророками назвать. И извиниться».

У протонного генератора, размещаемого на челноках, имелся один недостаток. Он выдавал всего один мегаватт мощности, чего впритык хватало только на нужды внутри челнока. Казалось бы — целый мегаватт! Таким количеством электроэнергии на Земле питались целые посёлки.

Дело тут было вот в чём. Активировав однажды квантовые маяки, отключить их значило бы навсегда проститься с возможностью вернуться обратно этим же путём. Приёмники должны работать беспрерывно, если космопроходцы желали снова увидеть закат именно Солнца, а не, скажем, циклический переход Анубиса от кратковременных сумерек к извечной тьме.

Буров, как ни старался убедить самого себя в «нормальности» увиденного двадцать минут назад, не смог отделаться от навязчивой мысли об экзотелах Альянса, тех самых «Осах». Хоть он и создал вид, будто бы для него это не что-то из ряда вон выходящее. Показать воякам — одно. Думать так на самом деле — другое.

Экспедиция на Ясную, в погоню за доктором Кислых, как привык про себя её именовать Тимофей Буров, впишется в его послужной список не много не мало под номером восемь. Не станет большим откровением, если вскоре выяснится, что он самый опытный член группы.

Но ни в одной из прошлых его экспедиций ничего подобного даже близко не было. Зачем на исследовательском челноке боевые автономные системы? Кому они могли понадобится?