Олег Рогозин: Заклинатель змей

— Мне предлагали остаться, — произнес Игорь и замолчал, будто ожидая реакции.

— Тем более рад за вас, — ответил Саша. Сдерживая эмоции, он вцепился в край дивана, стиснул его так, что пальцев не чувствовал.

— Слушай, ну не мог я позвонить, не было времени, а потом — возможности, — вздохнул Рогозин. — Там время по-другому течет, веришь, нет?

Саша не ответил, и майор пересел ближе — осторожно, не спуская с него глаз. Будто дикого зверя укрощает, подумалось парню.

— Солнышко, ну прости меня, — сказал Игорь и протянул руку — погладить его по плечу. Не встретив сопротивления, запустил пальцы в волосы, перебирая отросшие пряди.

— Да, я сволочь последняя, но я же вернулся, ну? Знаешь, посмотрел я на них и понял — мы не хуже. Они, этакие пофигисты высокодуховные, нынешнее человечество уже со счетов списали, мол, ничего мы со своей техногенной цивилизацией не придумаем, тупиковый это путь… А я смотрю на них и вижу — в чем-то мы уступаем, а в чем-то и превосходим. У нас критическое мышление, у нас научный подход, мы не безграмотные тибетские крестьяне да алтайские пастухи, которым можно веками мозги пудрить… Может, и по кривой мы дорожке идем, да зато к той же самой вершине! И вы, мои ребята из Отдела — чем не мистический орден вроде средневековых? Да ну их, этих шаманов, думаю… Ну прости меня, а?

«Удивительное дело, — подумал Саша, зажмурившись от нахлынувших чувств. — Стоит какое-то обычное слово, вроде «прости», исключить из лексикона — и каждое его употребление станет событием. И думал ведь, что не прощу его, но…»

— А как же… Руслан? — спросил он, с трудом шевеля пересохшими от волнения губами.

Рогозин фыркнул скептически, придвинулся еще ближе, прислонившись к дивану.

— Руслан идет в баню, — сказал решительно. — Возможно, вот прямо сейчас и идет. С какими-нибудь высокопоставленными чиновниками. Хлещет с ними клюквенную настойку и щупает сиськи патриотически настроенных дам. И главное, капает на мозг исподтишка, намекает, как и куда рулить, чтобы вырулить к светлому будущему, в специфическом представлении его наставников… Народ параноит про масонский заговор, и даже не представляет, кто же на самом деле ставит раком Русь-матушку. Ну ничего… у меня есть план. Знаешь, они удивительные создания, эти посвященные, уже не люди, но еще далеко не боги, и тоже могут ошибаться…

— Я думал, — тихо сказал Саша, — вы с ним останетесь.

— Где я с ним останусь? — так же тихо ответил майор. — В бане, что ли? Так помыться я и без него схожу. Слушай, что бы ты там ни нафантазировал… Прошлое — это прошлое. Настоящее мое — здесь. И будущее.

Саша не ответил, только вздохнул, не решаясь верить, не желая снова попасть «на крючок», довериться, расслабиться… А с другой стороны, как не поверить, когда вот он сидит рядом, живой, теплый, желанный и любимый, несмотря ни на что, сволочь ненаглядная, так и приложил бы башкой о стену пару раз, а потом целовал бы до изнеможения…

— Прости меня, — едва слышно повторил Игорь, и нежно прикоснулся губами к его руке, по-прежнему сжимавшей ветхую обивку дивана, поцеловал по очереди побелевшие от напряжения костяшки пальцев, невольно заставляя расслабиться. Волна сладкой дрожи пробежала по телу от одного этого прикосновения, и Саша решился.

— Иди сюда, — неожиданно грубо сказал он, и притянул Рогозина к себе за воротник. Тот не заставил себя ждать, практически запрыгнул на диван, сам впился в его губы жадным, долгим поцелуем. Саша вцепился в его плечи, стискивая намеренно сильно, до боли, целовал, агрессивно прикусывая губы, впивался в изгиб шеи, оставляя следы — пусть знает, скотина, как сильно он скучал, в конце концов! Игорь не возражал, прикасался к нему нежно, будто продолжая извиняться без слов, подставляясь безропотно под его агрессивные ласки…

Старый диван долго ждал своего часа. Быть может, и вправду годами зрела в его ветхом пружинно-ватном организме ненависть ко всему живому, а может, он принадлежал к описанной давным-давно двумя великими советскими фантастами породе диванов-ретрансляторов и обладал свойством улавливать эмоции хозяев; версию же о том, что некто заранее подпилил дивану ножки, дабы убедить обитателя квартиры в его злых намерениях, мы отметем с негодованием, ведь устраивать теракты, чтобы доказать свою правоту — совсем не в стиле наших спецслужб… Как бы то ни было, именно этот драматический момент диван избрал, чтобы плюхнуться на пол, подвернув одновременно все четыре ножки.