Андрей Буторин - По ту сторону чуда

– Вообще-то, кроме близорукости, никаких отклонений у тебя нет, – сказала она Мирону через пару минут. – Исправить зрение?

– А это реально?.. – подпрыгнул тот. – Тогда конечно!

Еще через минуту Мирон изумленно вертел в руках очки. Он посмотрел влево, вправо, перевел восторженный взгляд на корабль и с таким выражением, словно только что перевел древнеегипетские письмена, прочитал: «Ира». Затем глянул на Сашеньку и обомлел.

– Какая ты… красивая!.. – выдохнул юноша.

– А ты не знал?.. – зарделась Саша, опуская глаза.

– В сторону лирику! – затряс пальцем Брок-раз, ревниво наблюдавший за этой сценой. – Александра, на медосмотр – живо!

Шесть человек замерли в креслах-ложементах. На космонавтов они походили мало. Марфа была в синем сарафане, а ее черная длинная коса, переброшенная через грудь, вообще плохо гармонировала с обстановкой. Сашенька, словно аленький цветочек, выделялась своей ярко-красной блузкой. Мирон, пожалуй, больше других мог бы претендовать на какое-то соответствие с людьми космической профессии. Во всяком случае, одеждой. На нем были темные рубаха и брюки. Зато такую лохматую прическу наверняка ждала бы печальная участь, проходи Мирон в отряд космонавтов официально.

Сушик нахлобучил на лысину котелок. Брок-два оделся в нелепый свой зеленый сюртук, а первый Брок и вовсе натянул пальто, опустил у меховой шапки уши и завязал их под подбородком.

Все чего-то ждали. Первым не выдержал Брок:

– А почему, так сказать, не летим?

– А разве не ты управлять будешь? – приподняла голову Марфа.

– Я? – удивился сыщик. – А почему, собственно, я?

– Ты ведь у нас вроде за главного, – ехидно заметил Брок-два.

– За главного, может быть, и я, – надул щеки сыщик номер один, – а вот в пилоты я не записывался.

– А кто же у нас тогда пилот? – еще выше подняла голову Марфа и обвела команду вопросительным взглядом.

– Может, посчитаемся? – предложил второй Брок. – Или жребий бросим.

– Может, у кого-нибудь есть опыт?.. – ляпнул, не подумав, Мирон.

– Это ведь у тебя космонавт знакомый, – не удержался от подковырки Брок-один.

– И что? – вступилась за парня Саша. – Сам-то он не летал! Тогда уж, скорее, у меня опыт полетов есть. Помнишь, как я с эстакады навернулась, когда машину водить училась?

– А ведь и впрямь! – оживился Брок. – Главное, ты тогда приземлилась. И все живы остались. Гипс инструктора не в счет. Может, попробуешь хотя бы? Не получится, тогда уж и жребий кинем…

– Или откинем коньки… – сказал кто-то очень тихо.

А Сашенька, похоже, уже загорелась. Но все-таки сказала:

– По-моему, папочка, ты всегда упрекал, что у меня ничего с первого раза не получается.

– Ты изменилась, – проникновенно сказал сыщик. – Теперь все стало наоборот. Теперь у тебя как раз все получается с первого раза, за что бы ты ни взялась.

– Что, правда? – зарделась польщенная Сашенька.

– А то!

– Ну ладно, я попробую… На что тут нажимать? Вот на эту пимпочку?

Впрочем, Саша не стала дожидаться ответа и нажала. На пимпочку.

– Ой! – сказала Сашенька.

– Гр-р-р-ррр – бжжжиххх!!! – сказал корабль и стартовал.

– Понаехали! – с испугу взвизгнул Брок, но быстро поправился: – Поехали, в смысле. Как говорится…

Перегрузка вжала космонавтов в кресла. Впрочем, не особенно сильная. Два-три «жэ», не больше. У «Иры» оказался мягкий характер.

– Ну, «Иришечка», не подведи, – шепнул Брок и хотел было перекреститься, да поленился поднимать отяжелевшую руку.

Корабль набирал скорость. На обзорных экранах мелькали прошиваемые «Ирой» облака. Наконец они кончились, и всю ширь экранов заняло небо. Густо-синее, оно темнело буквально на глазах. Замерцали первые звезды. Их становилось все больше и больше, а мерцание постепенно сходило на нет. Теперь уже звезды казались неподвижными булавочными головками, острия которых были намертво воткнуты в черный бархат. Впрочем, не все булавки оказались воткнутыми намертво. Одна из них шевельнулась и стала вдруг падать, быстро увеличиваясь в размерах.

– Что это?.. – ахнула Сашенька, по долгу службы не отрывающая взгляд от экрана.

– Метеорит, наверное, – сказал Мирон, который, переживая за подругу, тоже наблюдал за обстановкой снаружи.

– Изображение можно увеличить, – подсказала Марфа.

Но ничего увеличивать не пришлось. В считанные секунды «булавка» превратилась в «гвоздь», а потом и вовсе во что-то огромное и, подобно гигантской молнии, промелькнула по экранам сверху вниз.