Мариэтта Шагинян - Месс-менд

- Дети мои, это перл создания! Уверяю вас, я бы женился на ней, если б только она согласилась. Но показать вам ее - нет. Никому, никогда, до самой моей смерти!

Можете себе представить, как любопытствовала нью-йоркская молодежь! Представители торговых династий корчили гримасы от зависти. Один из них, только что кончивший Гарвардский колледж, упитанный сибарит Поммбербок, вздумал даже победить Вестингауза: он взял маленькую Флору из кордебалета, нарядил ее в маску и прошелся с ней по Пятой авеню, но был позорно освистан сторонниками маски, а Флора целую неделю не смела появиться на улице. В конце концов из маски сделали нечто вроде тотализатора, держали на нее пари, клялись ею, гадали по цвету ее костюмов о погоде, удаче, выигрыше и пр., и пр.

Не менее были заинтересованы и девушки. Каждая из них в глубине души хотела походить на маску. Портнихи получали заказ: сделайте по фасону маски.

Но ни одна не питала такого влюбленного восторга, такого преклонения перед маской, как дочь сенатора Нотэбита, шалунья Грэс. Грэс сидит в настоящую минуту в своей музыкальной комнате с учительницей, мисс Ортон, и делает тщетные попытки отбарабанить четырнадцатую сонату Бетховена. Ей двадцать лет, она кудрява, как мальчишка, веснушчата, с немного большим, но милым ртом, подвижна, как ящерица. Ее нельзя назвать хорошенькой. Но с нею вы тотчас же чувствуете себя в положении человека, ни с того ни с сего вызванного на китайский бокс. Грэс делает фальшивый аккорд, мисс Ортон нервно вскрикивает, Грэс поворачивается к ней, кидается ей на шею и восклицает:

- Мисс Ортон, дорогая, это выше моих сил! Сегодня я видела маску перед цветочным магазином. Если б только вы знали, какая у нее ножка! Я сделала глупость, схватила ее за платье и объяснилась ей в любви.

- Что же было потом? - улыбаясь, спросила учительница, гладко причесанная, можно сказать - зализанная, кривобокая молодая дама в скромном и чрезвычайно неуклюжем платье. Голос ее, впрочем, был очень музыкален и походил на мурлыканье флейты.

- Ах, мисс Ортон! В том-то и дело, что этот мерзкий старикашка, банкир Вестингауз, свалился откуда-то с неба и ехидно заявил мне: «Мисс Нотэбит, честь имею проводить вас в магазин». И прежде чем я успела опомниться, он сунул меня в магазин, а маска порхнула в коляску и исчезла.

- Да, Грэс, это было очень неосмотрительно с вашей стороны. Не забывайте, что вы дочь сенатора.

- Очень мне нужно помнить об этом, мисс Ортон. Я объявляю категорически: я влюблена в маску. Я чувствую, что этот проклятый Вестингауз мучит ее. Я намерена ее спасти… Раз-два, раз-два, - бессмертное трио четырнадцатой сонаты разлетелось на куски под ее энергичными пальцами.

- Боже мой, - вздохнула мисс Ортон, - вы не понимаете Бетховена.

Неизвестно, что ответила бы ей Грэс, если б в эту минуту дверь не распахнулась настежь и чей-то странный, басистый по-мужски, голос не произнес:

- Милая Грэс, наконец-то!

Мисс Ортон вздрогнула, должно быть, от неожиданности. В музыкальную вошла очень смуглая, изящно одетая девушка с большими пунцовыми губами, рыжеволосая, в мехах, несмотря на майский день. Это была мисс Клэр Вессон, дочь второй супруги Рокфеллера и закадычная подруга Грэс по школьной скамье.

- Клэр! Ты, наконец, тут! - Грэс рассыпала ноты, вскочила и повисла у нее на шее. - Одну минуточку, мисс Ортон, простите, пожалуйста. Я докончу урок, только дайте нам поздороваться.

Мисс Ортон и не думала протестовать. С терпением бедного человека она сложила руки на коленях, села в теневой угол и молчаливо сидела с полчаса, покуда девушки болтали, забыв об ее присутствии. Они болтали, как подобает двум юным бездельницам привилегированного класса, о том, о сем, о варшавской опере, о концертах Рахманинова, о молодом Артуре Рокфеллере, о маске, еще о молодом Рокфеллере, еще о маске. Выяснилось: об Артуре предпочтительно говорила! Клэр, о маске предпочтительно говорила Грэс.

- Этот твой Артур - порядочная мямля, - вырвалось у дочери сенатора к концу разговора, - по крайней мере скажи, видел ли он хоть разочек мою маску.

- Мистер Рокфеллер не интересуется кокотками, - сухо ответила Клэр, - у него все мысли поглощены местью. Ведь ты знаешь, его отца убили большевики, это теперь окончательно доказано. Он собирается поднять против них всю Европу.

- Фи, как глупо. Клэр, знаешь что: мне все хочется, чтоб ты посмотрела на маску, мне интересно узнать твое мнение. Она - шик, изящество, прелесть, ну, я сказать тебе не могу, что она такое. А главное - она мне кажется ужасно несчастной.