Джаспер Ффорде - Неладно что-то в нашем королевстве, или Гамбит Минотавра

— Да, окончательно, — ответила я с улыбкой.

Я обвела взглядом Брэдшоу, императора и миссис Ухти-Тухти. Несмотря на все их недостатки, мне нравилось с ними работать. Все обернулось не так уж плохо. За время службы в беллетриции я повидала и сделала много такого, во что никогда не поверила бы, расскажи мне кто другой. Я наблюдала полет граммазитов над дворцом блаженных наслаждений в Ксанаду, [12] Ксанаду — райская долина в поэме Сэмюэла Кольриджа «Кубла-хан». (Прим. ред.) ощущала странность слушателей, мерцавших на темных лестницах. Скакала верхом на единороге по густым лесам Зеновии и играла в шахматы с Озимандией, [13] Озимандия — царь царей, персонаж одноименного стихотворения Перси Биши Шелли. Обломок статуи с именем царя Озимандии был найден в Египте в самом начале XIX века. (Прим. ред.) царем царей. Летала вместе с Бигглзом над Западным фронтом, [14] Бигглз — персонаж фильма Джона Хью о военных летчиках «Бигглз. Приключения во времени» (1986), в основу которого легла серия фантастических романов. (Прим. ред.) сражалась на абордажных саблях с Долговязым Джоном Сильвером и проходила там, где не ступала ангела нога, по зеленым Англии лугам. [15] Перефразированные строки из стихотворения Уильяма Блейка в переводе С. Маршака. Но, несмотря на все эти дивные и сладостные моменты, сердцем я тянулась домой, в Суиндон, и к человеку по имени Лондэн Парк-Лейн. Он был моим мужем, отцом моего сына, он не существовал, и я любила его.

Я появилась на свет в Суиндоне, в графстве Уэссекс, в Англии. Там я жила, пока не уехала в Лондон служить литтективом. Спустя десять лет я вернулась и вышла замуж за своего бывшего возлюбленного, Лондэна Парк-Лейна. Потом он был устранен в возрасте двух лет корпорацией «Голиаф», которая пыталась этим меня шантажировать. Уловка сработала. Я помогла им, но мужа мне не вернули. Как ни странно, у меня от него родился сын, Пятница, — это один из тех причудливых темпоральных парадоксов, в которых разбирается мой отец, но ничего не смыслю я. Прошло еще два года, Лондэн по-прежнему был мертв, и мне следовало как можно скорее что-нибудь предпринять, иначе бы он остался в этом состоянии навсегда.

Две недели спустя, ясным и солнечным июльским утром, я очутилась в Суиндоне на углу Брум-Мэнор-лейн, напротив дома моей матери, с малышом в прогулочной коляске, двумя дронтами, принцем датским, с тяжелым сердцем и чересчур короткой стрижкой. Совет жанров не слишком обрадовался моему заявлению об уходе. Честно говоря, они просто отказались его принять и вместо этого отправили меня в бессрочный отпуск, питая напрасные надежды на мое возвращение в случае, если у меня «не получится» актуализировать мужа. Они также надеялись, что я сумею разобраться с книгобежцем Хоули Ганом, с которым мне дважды довелось скрестить шпаги в прошлом.

Гамлет вписался в мои планы в последний момент. Его все больше и больше беспокоило то обстоятельство, что По Ту Сторону его ошибочно считают невротиком, поэтому он испросил позволения отправиться туда и увидеть все своими глазами. Обычно персонажей не волнует мнение читателей, но Гамлет славился способностью беспокоиться по поводу того, что ему не о чем беспокоиться о том, что ему не о чем беспокоиться, а поскольку он безусловно являлся звездой шекспировского канона и упустил титул «Самого волнительного романтического персонажа», в очередной раз уступив Хитклифу на Букверовской премии этого года, то Совет жанров решил воспользоваться подвернувшейся возможностью умаслить его. Кроме того, беллетриция давно уговаривала принца поработать стражем порядка в елизаветинской драме, поскольку сэр Джон Фальстаф удалился на покой «по состоянию здоровья», и мои коллеги вообразили, будто поездка на Ту Сторону убедит датчанина присоединиться к ним.

— Как странно! — прошептал принц, разглядывая солнце, деревья, дома и машины. — Сколько же пышных и изысканных слов мне понадобится, дабы воздать должное всему, что зрю я!

— Здесь вам придется говорить по-английски.

— Чтобы точно описать все это, — объяснил Гамлет, обводя рукой совершенно безобидную суиндонскую улицу, — потребуются миллионы слов!

— Вы правы. Именно так. В том-то и состоит чудо вымыслопередачи, — сказала я. — Для создания целостной картины хватает нескольких десятков слов. Но, честно говоря, основную работу выполняет читатель.