Александр Лонс: Договор

— Да я вообще-то никто. Просто курьер. Посредник. Привез вам экземпляры договора. Время вы сами выбрали и сами назначили. Может, откроете? А то через дверь неудобно как-то…

— Я вас не приглашала. Откуда вы меня знаете? Какой еще договор? Не понимаю…

И вот только тут я все вспомнила. Утреннее письмо, лаконичный интернетовский сайт и то, как я заполнила предложенные формы. Я почувствовала омерзительную слабость в ногах и весьма неприятное ощущение в низу живота. Чушь какая-то.

— Да все вы прекрасно помните и понимаете. Впустите меня, и поговорим спокойно. Разрешите?

Не вполне соображая, что делаю, я открыла дверь. Человек вошел. Вблизи он оказался не таким уж и молодым. Даже, скорее, совсем немолодым. На первый взгляд, лет сорока — сорока двух. Приятное, располагающее лицо с резкими, мужественными чертами, умные черные, но какие-то бессодержательные глаза, вежливые манеры, очень точные и ловкие движения. Он снял модную шляпу, изящно и быстро скинул плащ, и все это в один момент оказалось на нашей вешалке в прихожей. Под плащом у него был элегантный, хорошо сидящий костюм цвета «мокрый асфальт».

— Пройдемте в комнату? Нам предстоит разговор.

— Да, да, конечно… — пробормотала я, — чай, кофе?

— Не стоит, Валентина Игоревна. Тем более, что нет у вас ни чая, ни кофе. Вы никого не ждали, даже своего мужа, и у вас ничего не готово. Сейчас вы уже вспомнили, по какому делу я пришел. Так каково ваше решение?

— Я не совсем…

— Ну, раз вы предпочитаете вести беседу в таком ключе, то как вам будет угодно. Это, в конце концов, ваше право. Не так давно вы, совершенно сознательно, решили для себя, что если бы верили в Дьявола, то всенепременно нашли бы способ, как продать ему душу. Так? Так. Было? Было! Ну вот. Мы уже провели незаметно для вас серию тестов, и теперь видим, что вы нам полностью подходите. Но я должен вас огорчить. С одной стороны, ни Дьявола, ни Бога, как персонифицированных личностей в этой реальности не существует. Но, с другой стороны, вы вполне можете заключить подобный контракт. Со всеми вытекающими, как говорится.

— С Вами? — у меня, мягко говоря, язык присох к горлу.

— Нет, конечно. Я просто посредник. Адвокат. Член Московской коллегии адвокатов. Вот мои документы.

Машинально я взяла из его рук и стала тупо рассматривать удостоверение.

— И что? — глупо спросила я.

— Итак, все правильно? Фотография похожа? Разрешите?

Он забрал у меня свою корочку и положил во внутренний карман модного пиджака. Впечатление от этого предупредительного и какого-то очень уж «фактурного» господина портил только ярко-синий галстук с непонятными серебряными знаками, да холодный, мало что выражающий взгляд.

— Как видите, я не вру. Теперь непосредственно к делу. Мне поручено сначала ознакомить вас с некоторыми реалиями, кои вам известны далеко не полностью. Затем мы обсудим условия соглашения и, если вас все устроит, то заключим непосредственно сам Договор. При желании вы можете взять некоторый тайм-аут, чтобы все продумать и не принимать скоропалительных решений. Потом разорвать контракт будет уже практически невозможно.

— А…

— Мы, может быть, присядем? — сказал этот человек.

— Ой, извините. Вот, прошу в это кресло…

— Благодарю вас. Начнем издалека. В ту давнюю пору, когда человек начал осознавать свою личность, он никак не мог примириться с тем, что эта личность недолговечна. Окружающее убеждало его в этом. Соплеменники гибли на его глазах от голода, болезней, под лапами диких зверей, от стихийных бедствий. Таких же, как он, людей убивали другие люди из чужого племени. Или же, по причине разных внутренних конфликтов, более сильные особи из своего собственного окружения убивали своих соплеменников. В ряде случаев их потом еще и съедали. В природе тоже все было недолговечно — погибали животные, гасли костры, в период засухи пересыхали водоемы. Только небо, светила, земля, горы и крупные водоемы казались вечными и бессмертными. А крепнущее человеческое сознание не могло представить свое исчезновение навсегда, как мы до сих пор не можем представить себе бесконечность или сингулярность. Так возник внутренний конфликт, который могла снять только идея о бессмертии личного сознания, или, как теперь говорят, души. Эта идея стала повсеместно необыкновенно популярной и дала толчок к развитию разнообразных религиозных построений и теологических концепций и схем.

Я молча кивнула, не особенно понимая, к чему это клонит мой гость, который уже продолжал, не очень интересуясь моей реакцией: