Дэн Симмонс - Флэшбэк

— Я слишком толстая, чтобы сидеть на коленях, — говорит Дара, но выходит через скрипучую москитную дверь.

И правда, толстая… Дара почти на девятом месяце и не скрывает этого. В руке она держит еще одну банку «курса», но отдает ее Нику. Во время беременности она очень осторожна.

Ник похлопывает себя по колену, но Дара целует его в лоб, садится на старый металлический садовый стул рядом с ним и тихо говорит:

— Что-то я не вижу много звезд, тем более созвездий.

— Нужно, чтобы глаза приспособились к темноте, детка.

— Здесь не очень-то темно из-за городского освещения. Ты бы не хотел жить за городом… где-нибудь в горах… где звезды яркие? И тогда можно купить телескоп, который ты с таким вожделением разглядываешь в каталоге.

— Мы бы свихнулись в деревне, — говорит Ник, срывая крышечку с пивной банки и кладя ее на подлокотник, а не бросая в темноту. Он гордится чистотой их маленького дворика и веранды. — И потом, городские копы должны жить в городе. Это закон.

Он прихлебывает пиво и продолжает:

— Но ты права, хорошо, если есть телескоп и темные небеса… где-нибудь в высокогорье, скажем в Эстес-парке. Там всегда есть отблеск от Передового хребта, [32] Горная гряда, часть Скалистых гор, в северо-центральной части Колорадо. но окружающие пики или высокие предгорья на востоке блокируют большую часть светового потока.

— Может быть, Санта-Клаус вспомнит, что ты хочешь телескоп, — говорит Дара, по-прежнему глядя в небо. Над крышами кружит полицейский вертолет.

Ник отрицательно качает головой. Он тверд:

— Нет. Слишком дорого. Есть сотня вещей, на которые можно потратить эти деньги, более важных… если осенью будет сверхурочная работа.

— Будет, — печально говорит Дара.

Ник знает, что она ненавидит его сверхурочную работу по выходным, хотя плата за переработку, которую отстоял профсоюз, для них очень важна. Но в этот уик-энд — а сегодня вечер пятницы — в этот уик-энд Ник свободен и проведет его с Дарой.

Ник (ему так хочется, чтобы его прежнее «я» перестало смотреть на эти дурацкие звезды и повернуло голову к Даре, которая видна в мягком свете, льющемся из кухонных окон и москитной двери , — хотя он с точностью до секунды знает, когда его прежнее «я» сделает это) понял, почему он, приобретя сорокавосьмичасовую ампулу, так часто выбирал именно этот уикэнд, когда Дара была беременна. Его ждал своеобразный секс (и очень сладострастный, без проникновения, но донельзя насыщенный ласками), однако причина заключалась не в этом. Дело было в простоте их отношений именно в эти выходные, за несколько недель до рождения Вэла, после чего вся жизнь так сильно изменилась. И еще в том, что Ник, заново прокручивая все это, каждой летней ночью засыпал, положив голову на располневшую грудь Дары.

— Ты был бы счастливее, став астрономом, Николас.

Сонный, расслабленный голос Дары, как всегда, возбуждает Ника.

— Ты хочешь сказать, что была бы счастливее, будь я астрономом, а не копом?

Он прихлебывает пиво и ищет на небе Альдебаран. Легкий ветерок шевелит листья вязов и более крупные листья соседских лип. Их шелест, еще не ломкий, — часть этого позднеавгустовского вечера.

— Понимаешь, — говорит Дара, — будь ты астрономом, мы бы жили где-нибудь на вершине горы. Может, на Гавайях. По крайней мере, далеко от всего этого.

Ник поворачивается…

Ник знает, что вот сейчас он должен повернуться, и именно в этот момент он поворачивается.

…смотрит на жену и кладет большую руку на ее увеличившийся живот.

— Не думаю, что ты захотела бы жить на вершине гавайского вулкана, детка, когда настает время рожать, а ближайшая больница и акушер — в двух милях ниже и за двумя островами.

Ник пожалел о сказанном, еще не успев закончить фразу. Беспокойство Дары в связи с беременностью — после трех выкидышей — может сравниться разве что с его собственным.

«Все будет в порядке », — подумал тот Ник, который находится как внутри, так и снаружи этой реальности. Он слабо ощутил — или ему показалось, что ощутил , — как его другие флэшбэчащие «я» думают то же самое в то же мгновение, хотя обычно флэшбэкер не может фиксировать присутствия самого себя во время предыдущих посещений. Он, конечно, не мог уловить мыслей своего другого флэшбэчащего «я» так, как мог чувствовать и разделять мысли и эмоции тогдашнего Ника.

— Я хороший коп, Дара, — говорит Ник; он смущен собственными словами о больнице и акушере, но все равно гнет свою линию. — По-настоящему хороший.