Хатчинс Дж. К. - Седьмой сын

Пехотинец вскочил и отдал честь. Генерал Хилл отсалютовал в ответ. Молодой человек снова сел в кресло и сжал кулаки в напряженном ожидании. На лицах остальных мужчин проявился целый спектр эмоций: ужас, тревога, возмущение и даже молчаливая признательность.

«Наверное, они ожидали, что в комнату войдет еще один из „них“», — подумал Кляйнман.

Смиты не смотрели друг на друга. Их взгляды были прикованы к генералу. И к Чэпмену, который грозно хмурил детское лицо со шрамами от прыщей. Кто-то уже заметил его расстегнутую кобуру. Кто-то уже посматривал на пожилого доктора. Чэпмен закрыл дверь и встал перед ней. Кляйнман сел во главе стола. Его потные ладони заскользили по темному дереву.

— Джентльмены. Я доктор Кеннет Кляйнман. Человек, о котором вам говорил Дефалько. Я являюсь главой научного проекта, проводимого на этой секретной базе. Позвольте представить вам моего коллегу. Бригадный генерал Орландо Хилл. Он отвечает за безопасность, снабжение и другие важные функции.

Молчание длилось недолго.

— Вам, мать вашу, придется кое-что объяснить, — сказал один из «них».

Это был Майк, отметил Кляйнман. Стильно одетый психолог из криминальной полиции. Крикун, но не боец.

— Да! — продолжил Майк. — Чертовски многое! Каждому из вас! Я хочу знать, черт возьми, что здесь происходит. Я хочу понять, почему какой-то панк навел пушку мне в лицо как раз перед моим выступлением в живом эфире! Живом, мать вашу, эфире! На телевидении! И я хочу знать, кто эти люди.

Он осмотрелся вокруг.

— Эти… эти…

— Мы, — дополнил его один из Смитов.

Джек, догадался Кляйнман. Последний из семерых. Дородный бородатый мужчина, с очками в тонкой металлической оправе. Отец близняшек. Генетик. Если кто-то из них и мог оценить происходящее здесь, то это был именно он.

Кляйнман промолчал. Он знал, что все начнется с протестов. Он знал их реакцию задолго до того, как переступил через порог этой комнаты. Нужно было дать им выговориться. Пусть выпустят пар. Пусть они сами подойдут к основному вопросу. К вопросу на миллион долларов. К вопросу, который мог сорвать крышу этой секретной базы и погрузить всех семерых Смитов в экстаз откровения или, если не соблюдать осторожность, в пучину бунта.

— Где мы? — спросил один из мужчин.

Священник, догадался Кляйнман. Как он вцепился в свои четки! Бусины тихо постукивали по столешнице. Судя по всему, отец Томас находился на грани истерики. Толстый парень, называвший себя Килроем, увлеченно мял коктейльную соломинку. Он сдавливал ее и пытался оторвать подвижную шейку. Сжимал и тянул. Снова и снова. Скрип соломинки нервировал человека, сидевшего слева от него. Это был Джей. В колледже его обычно называли по имени, потому что на их курсе зарубежной политики оказалось слишком много студентов с фамилией Смит. Ага! А вот и Джон. Бродячий менестрель. Черная овечка в стаде.

— Мы братья? — спросил один из семерых.

Кляйнман вздохнул. Наступал момент истины. Камень бросили в озеро. Пришла пора смотреть на волны. Здесь уже было не до извинений и потворства чувствам.

— Вы больше, чем братья, — ответил старый ученый. — Гораздо больше, чем братья.

Ребенка зачали в пробирке под микроскопом. За его развитием наблюдало более дюжины ученых, поклявшихся годами ранее смириться с игрой в богов и полностью посвятить свои жизни тайному проекту. Их уровень секретности определялся кодом «Фантом» — то есть любая утечка информации каралась неминуемой смертью. Родители ребенка были безымянными донорами, выбранными из кучи списков толщиной с чикагский телефонный справочник.

Наследственность, генетика, образование и различные достижения его родителей (так же, как и тысяч других невольных кандидатов на эту роль) нашли обобщение в десяти параграфах их биографических характеристик. Отца выбрали из-за его отличных математических способностей и атлетических данных. Мать блистала талантами в искусстве, биологии и лингвистике, и это понравилось руководству «Седьмого сына». К тому же она оказалась невероятно красивой женщиной.

Тридцать лет назад их донорскую сперму и яйцеклетку достали из криокамер и подготовили для дальнейшего искусственного оплодотворения. Родителей на зачатие не пригласили. Секретность оставалась решающим фактором. Проект проводили под кодом «Фантом» — а эта степень превосходила даже статус «Затмения». Кроме того, учитывалась практическая сторона дела. Отец ребенка скончался в 1967 году. Матери исполнилось шестьдесят четыре года. Парни в белых халатах подозревали, что она не отнеслась бы к рождению сына с большим воодушевлением.