Евгения Грановская - Иероглиф смерти

– Чувствую себя, как в рубке космического корабля, – признался он.

– Ничего, привыкнете. Кстати, у вас галстук сбился на сторону.

– Это не галстук, – сказал Корсак. – Это ошейник. Еще дней пять, и я научусь лаять по команде и приносить брошенную палочку.

Менеджер засмеялся.

– Не будьте пессимистом! Все не так мрачно, как вам кажется.

– Думаешь? Значит, я из тех, для кого стакан всегда наполовину пуст, – резюмировал Глеб.

День тянулся медленно, стрелки на круглом циферблате, висевшем над дверью, почти не двигались.

Когда до конца рабочего дня оставалось чуть больше часа, Корсак, остановившись возле пластиковой перегородки, чтобы подтянуть ослабший шнурок на ботинке, невольно подслушал разговор двух менеджеров.

– Ой, а ты видел последнюю серию «Цыганской любви»?

– Нет. А что там?

– Ой, там такое! Короче, слушай…

«И с такими милыми ребятами мне предстоит работать каждый день, – с тоской подумал он. – С девяти утра до шести вечера, с понедельника по пятницу… А иногда даже в субботу. И, что особенно неприятно, – в понедельник, утром…»

Глеб скривил лицо и передернул плечами – жуть!

Корсак вышел на лестничную площадку, на стене которой висела табличка «Место для курения», ослабил на шее галстук и поморщился. Он успел подзабыть, что зарабатывание денег может быть таким скучным занятием.

– С ума я тут сойду, – вздохнул он.

– Есть сигаретка? – окликнул женский голос.

Глеб повернулся и протянул пачку подошедшей блондинке. Утром он видел ее в отделе кадров.

– Как вам первый день? – спросила она, закурив.

– Замечательно, – ответил Глеб. – Все такое чистое и белое… Как в больнице.

Блондинка выпустила струйку дыма уголком губ и усмехнулась:

– Иронизируете?

– С чего вы взяли?

– Это видно. Говорят, вы были известным журналистом, но после скандала вынуждены были уйти из профессии?

– Люди много всякого болтают.

– Еще говорят, что вы картежник. И что вы сильно проигрались. Это правда?

Глеб не ответил. Девушка не стала настаивать. Она затянулась сигаретой и, выпустив дым, помахала перед лицом рукою.

– Хотите начистоту?

Глеб пожал плечами:

– Валяйте.

– Вы здесь не приживетесь.

– Да ну?

– Точно вам говорю. Вы не такой, как все мы. Другой формат, понимаете?

– Не совсем.

– Мы – «офисный планктон», – разъяснила девушка. – А вы – творческий человек.

Глеб усмехнулся:

– Это комплимент или обвинительный вердикт?

– Констатация факта. – Блондинка стряхнула пепел в стальную урну и снова посмотрела на Корсака. – Не могу понять, как вас сюда занесло?

– Ветер был попутный.

Глеб посмотрел через стеклянную стену на кабинет начальницы. Лена… То есть Елена Владимировна… А еще точнее – Елена Прекрасная, сидя за столом, беседовала с представителем фирмы-клиента.

Девушка проследила за взглядом Глеба и понимающе улыбнулась.

– А, понятно.

– Что «понятно»?

– Вы очередной протеже нашей мегеры.

– «Очередной»?

Девушка кивнула:

– Угу. Но это ненадолго. Она вами наиграется и заменит кем-нибудь другим.

– Мрачную перспективу вы мне обрисовали, – иронично заметил Глеб.

– Правдивую, – пожала плечами блондинка. – Она не для вас.

– Хотите сказать, что я ее недостоин?

– Наоборот. Она вас недостойна. По сути, наша Леночка Владимировна – заурядная стерва.

Девушка швырнула окурок в урну.

– Ладно, не болейте!

Она махнула ему ладошкой, повернулась и ушла. Оставшись один, Глеб снова посмотрел на Лену… то есть на Елену Владимировну, поскольку теперь она была ему не только любовницей, но и начальницей, и здесь, в офисе, он обязан был звать ее по имени-отчеству, да еще и обращаться к ней на «вы».

Начальница как раз выпроваживала представителя клиентов, радужно ему улыбаясь и открывая перед ним стеклянную дверь кабинета.

– Н-да… – задумчиво проговорил Глеб. – А ведь девчонка права – эта дверь открывается в обе стороны.

По пути домой Глеб заехал в супермаркет и купил все, что необходимо молодому мужчине, чтобы приятно скоротать вечер в одиночестве, а именно – бутылку водки «Смирнов» и литровую бутылку тоника. Проходя мимо стеллажа с компакт-дисками, он увидел кучу новых альбомов, выбрал из стопки альбом джаз-ремиксов и направился к кассе.

Интересно, что происходит с нереализованными компакт-дисками? – подумал он вдруг. Куда их отправляют – на какой-нибудь сток-склад или прямиком на свалку? А может, их разбирают себе продавцы? В качестве премиальных. Глеб попытался представить себе продавца, который взял бы себе в качестве премиальных диск с бит-версиями хитов Сары Воэн или Луи Армстронга. Ему представился немолодой, уставший от жизни мужчина. Большая голова с залысинами, очки, резкие морщины по краям рта. Пиджак такой же поношенный, как лицо, но обувь новая и хорошая. Потому что этот парень – старый москвич, а ни один уважающий себя москвич, даже тот, чье пальто побито молью, не позволит себе разгуливать по улицам в дрянной обуви. Лет сорок назад этот лысоватый любитель джаза был юным стилягой, называл друзей «чувачки» и бриолинил себе чуб. С тех пор он сильно пообносился, сменил кучу работ. Но кое-что от прежних замашек осталось.