Дэниел Полански - По лезвию бритвы

— Мак.

— Смотритель. — Он предложил мне сигарету.

Запалив спичку о свой ремень, я прикурил.

— Как твои девчонки? — поинтересовался я.

Высыпав табаку из кисета, Мак начал скручивать себе новую сигарету.

— Исчезновение ребенка переполошило их, как цыплят. Рыжая Энни ныла полночи, не давая никому спать, пока Ефимия не приласкала ее кнутом.

— Какие они у тебя ранимые. — Я вынул из сумки приготовленный для Мака сверток с товаром и украдкой передал ему в руку. — Есть новости о Вонючке Эдди? — Я напомнил Маку об одном из его соперников, которого неделю назад вытурили из Низкого города.

— Работает в двух шагах от головной управы и думает, что ему за это ничего не будет? Эдди слишком глуп, чтобы жить. Готов биться об заклад — ему не дожить до конца зимы.

Одной рукой Мак докрутил сигарету, другой — сунул сверток в задний карман.

— Я бы так не сказал, — возразил я.

С глумливой усмешкой Мак взял сигарету в рот. Мы курировали отправку товара с нашего участка.

— Уже получил новые пропуска? — спросил он.

— Как раз иду повидать своего человека. Скоро достану что-нибудь и тебе.

Он буркнул в ответ нечто похожее на согласие, и я повернулся, чтобы уйти.

— Тебе следует знать, что ребята Заячьей Губы торгуют к востоку от канала. — Мак затянулся сигаретой и пустил в чистое небо ряд ровных колец. — На прошлой неделе девчонки несколько раз видели его людей.

— Я слышал. Будь осторожен, Мак.

И он снова принял угрожающий вид.

Остаток дня я провел, разнося товар и бегая по разным мелким делам. Мой человек из таможни наконец сподобился сделать для меня пропуска, однако, учитывая скорость, с которой развивалось его пристрастие к амброзии, оказанная им услуга могла стать последней.

Я управился с делами только к началу вечера и остановился у любимого уличного лотка, чтобы взять горшочек говядины в соусе чили. Мне надо было еще успеть повидаться с Йансеем до его выхода на сцену. В тот вечер он выступал перед какими-то напыщенными аристократами неподалеку от Старого города, а туда нужно было еще добраться. Так что я пошел переулками, чтобы выиграть время, как вдруг увидел нечто такое, что заставило меня задержаться. Я остановился так резко, что едва не оступился и не упал.

Свидание с Рифмачом теперь могло подождать. Передо мной лежало тело ребенка, страшно изуродованное и завернутое в простыню, которая стала мокрой от крови.

Все как будто говорило о том, что я нашел Маленькую Тару.

Остатки ужина пришлось выбросить в сточную канаву. Аппетит вдруг куда-то пропал.

Я быстро оценил ситуацию. Крысы в Низком городе водились в неимоверном количестве, но тело ребенка пока оставалось нетронутым, стало быть, девочка пролежала недолго. Я присел и опустил ладонь на крошечную детскую грудь — холодная. По всей вероятности, ребенка выбросили на улицу уже мертвым. Наклонившись чуть ближе, я смог лучше разглядеть увечья, нанесенные девочке ее мучителем, и с содроганием немедленно отпрянул назад, почуяв при этом необычный запах. Тело источало не удушливо-сладковатое зловоние гниющей плоти, а какой-то резкий алхимический аромат, от которого у меня запершило в горле.

Я вернулся на главную улицу и подозвал двух мальчишек, что неподалеку сидели без дела под навесом. Среди людей низкого сословия мое имя имеет небольшой вес, потому оба пострела тут же подбежали ко мне, явно рассчитывая, что я предложу им некое выгодное дельце. Они были рады воспользоваться таким случаем. Вручив медную монету мальчишке, более глупому на вид, я отправил его на поиски стражника. Как только малой исчез за углом, я повернулся к тому, что остался со мной.

Я поставляю девок и разбавленное пиво половине гвардейцев Низкого города, так что с ними обычно не возникает трудностей. Однако убийство подобного сорта потребует от сыщика большей бдительности, и подозрения могут пасть на меня, если он окажется глуп. Мне следовало избавиться от товара.

Бледнокожий мальчонка уставился на меня глубоко посаженными темно-карими глазами. Как и большинство уличной детворы, он был полукровкой, черты трех коренных народностей Ригуна смешались в нем с чертами безвестного числа прочих иноземных рас. Даже по меркам беспризорников мальчишка был неимоверно тощим, лохмотья едва скрывали выступы его костлявых плеч и локтей.

— Знаешь меня?

— Ты Смотритель.

— Знаешь, где трактир «Пьяный граф»?

Мальчуган ответил кивком, его глаза стали шире, но по-прежнему светились ясным, бесхитростным взором. Я протянул ему свою сумку.