Леонид Шифман - Дежа вю (сборник)

Сославшись на беспорядок в гостиной, Браун провел Фреда в кабинет-спальню. Действительно, там хаос ограничивался рабочим столом, который почти полностью скрывали активированные электронные страницы и планшетки для записей. Тут же стояла недопитая банка энергетика.

– Добрый день, мистер Браун. Офицер Харпер, полицейское управление. Вы были знакомы с мисс Джорджиной Риан, нейл-мастером из салона «Джоса и Ангела»?

– Да, я был с ней знаком, – журналист втянул воздух сквозь зубы, словно ощутив внезапную боль. – Я уже знаю, видел в Сети… Я ей звонил вчера, вифон не отвечал. Я решил, что она передумала… ну, знаете, она согласилась поужинать со мной, но не пришла. Больше я не стал звонить. Решил не терять лицо, сел работать. А с утра, когда получил дайджест блогов, вижу, в «происшествиях» пишут ее подруги… – Браун замолчал и с силой потер пальцами глаза, потом оперся на стол, где тут же вспыхнули «заснувшие» окна.

– Вы были близки? – спросил Фред. В четырех окнах были тексты и таблицы, в пятом – фотография, окаймленная рисованной рамкой. Джорджина Риан, смеющаяся, в фиолетовом платье с золотистой эмблемой салона – силуэтик Будды и два распростертых крыла… Браун рассеянно сдвинул страницы так, чтобы они закрыли фото.

– Что, близки?.. Нет, я только ухаживал за ней. Джорджи такая… солнечная девушка. Ну да, я… был влюблен, наверное… Хотя никогда не говорил о ней с коллегами, они бы меня со свету сжили. Представляете, все эти шуточки про интеллектуалов и плебеев… Дурак. Может, она замечала это и поэтому не хотела…

Он замолчал, потом добавил невыразительным тоном, как бы про себя:

– Полно срочной работы, а то бы я принял снотворное. Надо поспать.

– Простите, мистер Браун, я понимаю, как вам тяжело. Но позвольте задать вам еще несколько вопросов.

– Да, пожалуйста.

– Как вы, наверное, поняли, мы осмотрели вифон Джорджины. Она отвечала на ваши приглашения, но почему-то стерла все сообщения от вас. Вы можете объяснить, почему?

Браун слабо улыбнулся.

– Их не было, офицер. Я писал записки на бумаге, в старинном духе. Надеялся, ей это понравится. – Он взял со стола тонкий маркер и блок желтоватых листков. – Вот, возьмите. Если найдете такие же… у нее дома…

– Последний вопрос: нет ли у вас предположений о том, кто мог совершить убийство? Не рассказывала ли вам Джорджина о каких-нибудь своих конфликтах, возможно, о других мужчинах?

– Ничего конкретного. Говорила, что некоторые клиенты с ней заигрывают, делают разные предложения – она считала, я смешной, когда злюсь. Но имен не называла.

Джузеппе Мауро, также известный как Зепо-Зепо, не отвечал на звонки, пришлось навестить его без предварительной договоренности. На сигналы дверного звонка тоже никто не отзывался минут пять. Наконец на двери засветился экран переговорного устройства, явив синие космы и сверкающую улыбку ай-джея.

– Что тебе нужно, деточка?

– Задать вам несколько вопросов по поводу убийства Джорджины Риан из «Джоса и Ангела», – злорадно произнес Фред, предъявляя видеокамере полицейскую карточку. Дверь открылась мгновенно, но он еще успел заметить на экранчике, как исчезает улыбка.

Мауро запахивал на груди халат тигровой расцветки. Сейчас он выглядел не таким чокнутым, как на фото и в видеозаписях, может, потому, что в глазах у него не было этих дурацких радужных линз. Глаза оказались светло-карими и смотрели совершенно трезво.

– Повторите, пожалуйста, офицер. Маленькую Джину убили?

– Вчера, около девяти.

– Ох, намамидабудда… Но… она же мне только вчера работала ногти… – Красавец согнул пальцы, оглядывая крючкообразные когти кобальтового цвета, потом растерянно перевел взгляд на Фреда.

– Когда она делала вам маникюр, она была еще жива, – успокоил его Фред. Зепо-Зепо, не оценивший полицейского юмора, отчаянно замотал головой (лес синих перьев закачался, как от бури).

– Ужас, ужас… Пойдемте, присядем на что-нибудь, вы мне все расскажете.

Нет уж, деточка, это ты мне все расскажешь, подумал Фред.

Студия соответствовала хозяину. Здесь была и статуя индийской танцовщицы, обтянутая гигантским антикварным презервативом, и куча пестрых шкур на полу, и карминно-красная барная стойка, и кресла в форме розовых рук – сидеть предлагалось на пухлых ладошках, и доска для дартса – большая, в человеческий рост, с человеческим силуэтом. Две стрелки торчали на месте глаз, третья – чуть ниже пояса.

– Джина, детка… Понимаете, я хожу в этот салон уже три года. Я хорошо ее знал, как и остальных девушек…