Евгения Грановская - Не смотри ей в глаза

Михаил Живаго откинулся на спинку стула. Его морщинистое лицо выглядело усталым.

– Зачем вы ограбили банк? – спросил Данилов.

Живаго усмехнулся:

– По-моему, тут все очевидно: мне понадобились деньги. Видите ли, я больше не собираюсь возвращаться в психушку.

– Вы сказали, что между вами и вашим братом есть телепатическая связь.

– Да, есть. Но я бы предпочел называть ее дистантной.

– Вы поможете нам его поймать?

Живаго посмотрел на Машу с мрачным интересом.

– Он снова убивает?

– Да.

– И как он это делает?

– Так же, как двадцать лет назад. Когда-то вы поклялись, что будете присматривать за ним и остановите его, если он снова начнет убивать.

– Да. – Живаго несколько секунд размышлял, затем прямо взглянул Маше в глаза. – Я помогу вам, но у меня есть одно условие.

– Какое?

– Во-первых, вы пообещаете не убивать Егора, если в этом не будет крайней необходимости.

– Хорошо. Что во-вторых?

– Во-вторых, когда все закончится, вы позволите мне уйти.

Маша нахмурилась и посмотрела на Стаса. Тот пожал плечами.

– Я двадцать лет просидел взаперти и не вернусь обратно, – устало проговорил Живаго. – Если придется – я откушу себе язык и истеку кровью. Я смогу это сделать.

– Вы пытаетесь нас шантажировать? – сухо осведомился Данилов.

– Я никому не сделал зла, – сказал Живаго.

– Правда? А как же убитый охранник банка?

– Это была самозащита. А деньги… деньги я верну. Все, что осталось после необходимых трат.

– Каких трат?

– Мне нужно было на что-то жить в эти дни.

– На вашем счету есть еще одна смерть, – сказал Стас.

– Вы говорите про уголовника по кличке Барон? Это была самозащита.

Стас снова посмотрел на Машу, лицо у него было хмурым и недоверчивым.

– Мой брат устал, – спокойно произнес Живаго. – Он измотан. Сейчас он чувствует боль и ярость, и в этом он подобен раненому и загнанному зверю. Кроме того, его клеточная структура остается нестабильной. Он поддерживает в себе жизнь при помощи ампул с препаратом доктора Лайкова, которые похитил при побеге.

– Мы можем просто дождаться, пока у него закончится этот препарат, – сказал Стас.

– Это хороший вариант, – одобрил Живаго. – Но перед смертью он заберет с собой еще несколько жизней. Вы готовы рискнуть?

Стас нахмурился, но ничего не сказал.

– Михаил Борисович, – снова обратилась Маша к Живаго, – вы не сказали, почему охотились на мальчика?

– Он единственный, кто не поддался моему воздействию и запомнил мое лицо.

– Вы собирались его ликвидировать?

– Я собирался выяснить, каким образом он мне противостоял, сломать его защиту и стереть из его памяти воспоминание обо мне.

Маша обдумала его слова, затем спокойно произнесла:

– Мы согласны.

– Что? – ошалело спросил Стас.

– Мы согласны на ваши условия, – повторила Маша, глядя на Михаила Живаго. – Я обещаю сделать все, чтобы вы смогли уйти.

Данилов поднялся со стула:

– Мария Александровна, выйдем на минуту.

В коридоре Стас возмущенно на нее набросился:

– Любимова, ты в своем уме? Ты хочешь отпустить этого гада на волю?

– У нас нет другого выхода, Стас. По Москве бродит маньяк. Сколько еще девушек он убьет, прежде чем мы сумеем напасть на его след?

– Но этот братец не менее опасен, чем второй!

– Я в этом не уверена.

Данилов несколько секунд молчал, глядя на Машу хмурыми глазами, затем сказал:

– Старик с тобой не согласится.

– Ему незачем об этом знать.

– Все равно ты не сможешь сдержать свое слово. Я пристрелю эту сволочь при попытке к бегству!

– Я не дам тебе этого сделать.

– Встанешь между нами?

– Если понадобится – да.

Маша открыла дверь и вернулась в комнату для допросов. Стас, яростно сверкая глазами, последовал за ней. Усевшись на стул, Маша посмотрела Живаго в глаза и сказала:

– Я обещаю, что если это будет зависеть от нас – вы уйдете.

– Мне достаточно вашего обещания, – сказал Живаго. – Мои способности купированы психолептиками. Необходимо вымыть эту дрянь из моей крови.

– Хорошо.

– И еще: дистантная связь требует слишком много энергии. Для ее возмещения мне необходимы разжиженный сахар и кофеин.

Маша усмехнулась:

– Вы говорите про «Кока-колу»?

– Да.

– Мы сделаем все, что нужно.

На улице было темно. Маша отвернулась от окна, посмотрела на капельницу, перевела взгляд на бледное лицо Михаила Живаго и спросила:

– Как вы себя чувствуете?