Борис Иванов - Диаспора

«Как осина, — подумал Кирилл, — дрожит без ветра... „Иудино дерево“... А здесь — „Запретное“.»

— Узнаешь? — кивнул Фальк на четко обрисовавшиеся перед ними причудливые и жуткие силуэты.

— «Запретное дерево»?.. — устало вымолвил Кирилл. — Это из него получают «пепел»? У него совсем нет листьев?

— Нет, не из него, — нервно дернул щекой Фальк. — А листва у них просто опадает в этот сезон. У него, точнее, — это ведь одно дерево... Все как на эмблеме. Пошли — буду учить обряду. Заключительному.

Заключительный обряд оказался достаточно трудоемким и прозаичным. Временами, несмотря на торжественность момента, Кирилл ощущал какое-то, близкое к омерзению, внутреннее содрогание.

Фальк по каким-то приметам, понятным только ему одному, выбирал нужный ствол, и они вместе устанавливали близ него стремянку. Затем возвращались к кару, чтобы взять очередные два-три «куля», относили их к стволам, и Кирилл забирался наверх, по пояс уходя в сплетение голых сухих ветвей кроны. Фальк подавал ему снизу «куль», а Кирилл крепил его в обозначенной желтым флюоресцирующим пятном (он так и не понял — специально поставленным или естественным) развилке.

В этих развилках, аккуратным венчиком вокруг желтого пятна, дерево загодя своеобразной розеткой выбросило из себя тонкие, робкие на вид побеги — то ли лианы, то ли щупальца, вяло обвисавшие к земле. Но оказались они прочными, словно внутри них пролегали стальные тросики. Именно этими зеленовато-серыми канатиками и надо было укреплять коконы в кроне.

Сначала Кирилл никак не мог приспособить их на поверхности коконов, но потом сообразил, для чего на «щупальцах» растут изощренной, садистской какой-то выделки крючочки, и стал смело вонзать их в серый, шероховатый пергамент «кулей». При этом, однако, его не покидало чувство совершаемого святотатства, причинения боли... Бросив взгляд на один из уже подвешенных коконов, он с ужасом понял: побеги-щупальца, не мешкая, начинали свою похоронную работу. На глазах наливаясь тугим соком, они сжимали, стискивали в своих сладострастных объятиях, врастали в воплотившие в себе саму смерть коконы... Те из них, что висели еще в бездействии, теперь тоже — медленно, с хищной неторопливостью минутной стрелки часов — начали напрягаться, образуя неподвижно-стремительный изгиб, направляющий их к этим новым, жутким плодам, появившимся по соседству с ними. И когда, влезая очередной раз по ступеням стремянки, Кирилл ощутил неожиданное прикосновение холодного, упругого «щупальца» к лицу, он невольно отшатнулся, едва не потеряв равновесие...

Фальк никак не реагировал на все это, наблюдая за новичком с горьковатой усмешкой.

— Ну вот... — облегченно вздохнул он, когда последний «куль» занял свое место в простирающейся над ними кроне. — Пройдемся немного. Сейчас они, — он кивнул в сторону неподвижно застывшей на опушке пары наблюдателей, — поднесут нам по чарке и все: «комм нах хаузе»... Лесенку не забудь погрузить — идиотский порядок: ее бы здесь и хранить — у меня тут домишко просторный... Осторожно...

Он удержал Кирилла — тот чуть не ступил в странноватое — черное, словно выгоревшее — неправильной формы кольцо, сотканное из непонятного тлена, на палой листве под ногами. Еще несколько таких колец можно было заметить тут и там — если присмотреться. Фальк и сам отступил на шаг. Потом машинально поднял взгляд на крону над головой. Следуя за этим взглядом, Кирилл тоже запрокинул голову — посмотреть, что там — вверху. Дерево, под которым они стояли, было, судя по сделанной на стволе отметине, из тех, которые приняли свой страшноватый груз где-то с месяц назад. Теперь там — в развилках ветвей-сучьев этой части рощи — не было ни одного «куля». Вместо них из бывших «розеток», окаймленных иссохшими остатками лиан-щупалец, стремились к небу новые, молодые ветви.

— Это... — Кирилл кивнул под ноги. — Это — все, что от них остается?

Фальк бросил на него косой взгляд.

— М-да... В некотором смысле это то, что остается от них... Здесь работал еще твой предшественник... Смышленый малый. Очень.

«Господи... — подумал Кирилл. — Вот, значит, как... Вот что суждено каждому из них... Стать деревом. Его плотью... Как там — у кого-то из старых авторов — про человека, которого заживо поедает крокодил: „...живою плотью в живую же могилу уходя“...» Его замутило.

Где-то высоко — за кроной рощи — в небе перекликались Ангелы — бестолково и красиво.

— Ну и как тебе нравится здесь работать? — спросил Кирилла Фальк как-то в их третий или четвертый приезд в рощу.