Юлия Зябрева: Дело Ромео и Джульетты

Скрипка постарался вздохнуть как можно незаметнее и, небрежно стряхивая с плеча несуществующую пыль, небрежно ответил бармену:

— Раз это ваше фирменное, дайте, пожалуйста…

Бармен сделал вид, что услышал и даже прикинулся, что уже идёт выполнять заказ.

Сергей не стал скрывать второй разочарованный вздох.

Когда солнечный луч проделал путь по кабинету от левой стены до правой, Лене захотелось вдруг нацепить чёрный плащ с алой подкладкой и выпрыгнуть к следующему собеседнику с рычанием: «Муа-ха-ха! Никто не ожидает испанскую инквизицию!» — и плёткой по нему так щёлк, щёлк! И чтоб за спиной не бежевая облупленная стенка, а жаровня с тлеющими углями, а в глазах у этого пента не масло масляное, а страх…

Желание пробежало в голове и сделало ручкой.

Не было у Лены ни плаща, ни плётки, ни пыточной камеры. А и были бы, всё равно касторовские следователи смотрели бы на неё такими же раздевающими взглядами.

Новый собеседник постоянно поглядывал на часы, намекая, что его рабочий день, вообще-то, закончился полчаса назад, и не мешало бы этой столичной штучке перестать маяться дурью, а поскорее отпустить его домой, к жене и детям.

Или к любовнице.

Или куда он там торопится.

— Елена Валерьевна, вы, конечно, извините, но можно вопрос не по существу?

Лена прикрыла глаза:

— Можно.

Вслух не стала говорить, но мысленно попросила: ну, удиви меня, пожалуйста. Задай вопрос не о моём семейном положении и не о том, как я устроилась в гостинице и не желаю ли я прогуляться куда-нибудь этим вечером.

— Скажите, пожалуйста, у вас семья есть?

Тихий стон отчаяния едва не сорвался с сурово поджатых Лениных губ.

Нет, не способны эти ровэдэшники её удивить!

— Хм. Согласившись на то, чтобы вы этот вопрос задали, я не давала согласия отвечать на него, поэтому скажите, пожалуйста, вы были среди тех, кто первым прибыл на место происшествия?

Пётр Сергеевич (так его представил Карский) недовольно поморщился:

— И всё-таки, как человек, который старше вас и значительно опытнее, я бы хотел первым услышать ответ на свой вопрос.

Марченко встала, отвернулась к окну. Полюбовалась воркующими сизарями.

— Знаете, Пётр Сергеевич, это вас, конечно, удивит… но на данный момент старшая в этом кабинете я, и возраст к этому отношения не имеет, а опыт мой вполне достаточен. Потрудитесь отвечать на мои вопросы. Чем бодрее вы это будете делать, тем быстрее завершится наша беседа. Первая.

Мужчина не просто поморщился, а стянул всё лицо к переносице:

— К сожалению, то, о чём вы спрашиваете, было достаточно давно, и я плохо помню тот день. Кажется, я не был среди первых.

— А кто был?

— Я же сказал, что это было давно. К тому же, у вас есть протоколы! Неужели там не записано, кто и когда приехал и что и где увидел?

— Неужели вам не понятно, что я веду следствие?

Мужчина поиграл складками стянутого лица:

— Я же сказал, что первым не был.

— Хорошо. Опишите, что вы увидели на месте преступления.

— Вы издеваетесь.

— Я полагаю, что сейчас, спустя два года, вы можете случайно вспомнить то, на что тогда не обратили внимания.

Лена говорила эту фразу уже седьмой раз. Она всех просила вспоминать что-то, что врезалось в память, или случайно всплыло в памяти при попытке восстановить события, или просто пришло на ум… да мало ли, что!

Но все опрашиваемые, как один, словно по заученному говорили одно и то же (естественно, когда их удавалось сбить с темы личной жизни Лены и попыток пригласить на свидание).

— Леночка…

— Для вас — Елена Валерьевна.

— Елена Валерьевна, вы вынуждаете меня на крайние меры!

Марченко резко развернулась к мужчине, даже не пытаясь сдержать изумление:

— Что?!

— Я просто вынужден пригласить вас на ужин! Нет-нет-нет, не пугайтесь, скромный семейный ужин, моя жена собиралась печь сегодня свой фирменный пирог… может быть, вы всё же внемлете гласу разума и побалуете себя домашней кухней… а где-то между сборной солянкой и пирогом я и вспомню что-нибудь, интересующее вас…

— Нет.

— Но вы всё же подумайте, моя жена готовит просто изумительно!

Лена медленно выдохнула сквозь стиснутые зубы.

Как же она устала! Как же дико, дико, страшно и нестерпимо она устала ото всех этих мужчин!

А Игорь так и не позвонил за весь день ни разу.

— Всё. Вы свободны.

Петру Сергеевичу показалось, что он ослышался:

— Как, уже?