Наталья Александрова - Маска Нерона

Нерон машинально взял его и уставился на свиток невидящими глазами, словно пытался понять: что это такое оказалось у него в руках? Буквы плясали перед его глазами, не желая складываться в слова.

– К смертной казни? – повторил он слабым, дрожащим голосом. – Как они посмели?! Трусы, изменники! Прежде они трепетали при моем появлении, а теперь осмелели! – Император швырнул пергамент на пол, дерзко взглянул на посланца сената: – Можешь идти! Ты выполнил свою работу. Можешь передать своим хозяевам, что Нерон Клавдий Цезарь Август Германик, Великий понтифик, пятикратный консул, Отец Отечества, прочел это жалкое послание и принял его к сведению!

Посланник ничего не ответил, развернулся и покинул покои императора вместе с сопровождавшим его легионером.

Нерон проводил его диким взглядом и повернулся к своему секретарю, безмолвно стоявшему у двери.

– Ты слышал, Эпафродит, эти трусы приговорили меня к смерти! Меня, своего императора!..

Секретарь шагнул вперед и проговорил негромко:

– Можно попытаться пробраться в Остию, на корабль, и уплыть на нем в восточные провинции… восточные легионы все еще верны тебе, повелитель!

– Ты прав, Эпафродит! – воскликнул Нерон, и глаза его радостно заблестели. – Вели подавать лошадей! Пусть запрягут в колесницу моего гнедого!

Секретарь скрылся за дверью.

Нерон ходил по комнате взад и вперед, как дикий зверь в клетке, он то трагически заламывал руки, то принимался нараспев декламировать греческие стихи.

Прошло уже немало времени. Нерон взглянул на дверь и прошептал:

– Ну вот, и этот тоже покинул меня!..

Но как раз в эту минуту на пороге появился секретарь, бледный, как полотно.

– Прости, повелитель, но во дворце не осталось ни конюхов, ни лошадей!

– Что?! – воскликнул Нерон. – Все, все покинули меня! Но ничего, не все еще потеряно… – он сорвал со своей шеи золотую буллу, открыл ее – и закусил губу, словно от внезапной сильной боли. – Я забыл… – пробормотал он вполголоса. – Я все забыл! Мой гнедой убит, моя булла пуста, маски пропали… Эпафродит, это уже неважно, все равно у меня не осталось верных людей. И в Остии ни один корабль не ждет меня. Только ты остался верен мне. Сослужи же мне последнюю службу! Пойдем со мной, найдем какого-нибудь легионера или стражника, который согласится заколоть меня мечом. Я хочу умереть от меча, как подобает мужчине, я не хочу попасть в руки палача, назначенного трусами из сената!

Низложенный император быстрыми шагами переходил из комнаты в комнату, верный секретарь едва поспевал за ним.

Однако все комнаты дворца были пусты.

– Похоже, Эпафродит, у меня не осталось ни друзей, ни врагов! – с горечью проговорил Нерон. – Меня даже некому убить! Крысы разбежались с моего корабля!

Вдруг он услышал какой-то шум в соседнем помещении, заглянул туда и увидел рослого широкоплечего раба, тащившего на плече мешок с дворцовой утварью.

– Эй, парень! – окликнул его Нерон. – Задержись-ка на минутку, окажи мне услугу!

– Мне некогда! – отмахнулся тот. – Не видишь – я тащу это добро к себе в лачугу, пока не пришел новый император и не прибрал все к рукам. Не теряй времени даром и ты, здесь, во дворце, есть чем поживиться, а охрана разбежалась!

– Ты прав, – вздохнул Нерон. – Пользуйся моментом. Когда еще подвернется такой случай… – Он повернулся к своему секретарю: – Видишь, Эпафродит, мне никто не хочет помочь! Вся надежда осталась только на тебя. Ты помогал мне при жизни, прошу, помоги же мне достойно умереть!

Эпафродит попятился, с ужасом глядя на императора:

– Повелитель, ты же знаешь, я не воин! Я мирный человек, я знаю семь языков, у меня прекрасный слог и отменный почерк, но мне никогда не приходилось убивать!

– Однако лишь ты остался верен мне, значит, лишь ты, Эпафродит, настоящий мужчина! – Нерон протянул секретарю свой короткий меч с золотой рукоятью и попросил его: – Сделай это для меня! Я всегда был добр к тебе, отплати же мне добром за добро!

– Это правда, повелитель, – проговорил секретарь, неуверенно взяв меч. – Ты был добр ко мне, но ведь я владею только пером, меч я не держал в руках ни разу в жизни!

– Все когда-нибудь случается впервые! Смелее! Вспомни какую-нибудь подходящую трагедию – ну, хоть «Клитемнестру»!

Эпафродит побледнел, поднял меч и неловко направил его в грудь императора.