Наталья Александрова - Проклятие Осириса

– Вот как? – насмешливо произнес человек в плаще, переведя взгляд с поверженного зомби на Пауля. – Все равно вы уже опоздали! Не вставайте на моем пути, жалкий человечишка! Я вам не по зубам!

Он полез правой рукой за пазуху.

Пауль нажал на спуск, и автомат коротко взлаял.

– Все равно я… – проговорил человек в плаще и покачнулся. На его груди расплылось малиновое пятно. Он дотронулся до него рукой и удивленно уставился на окровавленные пальцы. – Что… это… я должен был остановить пули… ну ничего, сейчас я все исправлю… – он покачнулся, сделал шаг вперед и рухнул на пол рядом со своим послушным помощником. Глаза его закатились, лицо приняло выражение детской обиды.

Пауль подошел к нему, наклонился, проверил пульс.

– Мертв, – проговорил он с сожалением. – Жаль, мы так ничего о нем и не узнаем! Не узнаем даже, кто он…

– По-моему, просто сумасшедший! – отозвался Старыгин.

– Как же так… – протянул Семеркин. – Все его могущество не помогло против человека с автоматом?

– Какое могущество? – усмехнулся Дмитрий Алексеевич, повернувшись к однокласснику. – Ты думаешь, я отдал ему настоящее число «омега»? Как бы не так, на всякий случай я заменил одну цифру.

– Что, ты предвидел эти события? – глаза Семеркина загорелись. – А где настоящее число?

– Так я тебе и сказал! Я его заменил, чтобы ты не устроил какую-нибудь катастрофу! Знаю я вас, математиков! Ради научного интереса можете земной шар в обратную сторону раскрутить!

– Да, но как же компьютер? – спохватился Семеркин. – Ведь он действительно выключил его взглядом!

– Взглядом? – Старыгин отступил от стены и показал провод с вилкой, который в кульминационный момент выдернул из розетки.

– А вот меня интересует другое. Как вам удалось убить зомби? – проговорила Наталья, удивленно разглядывая тела на полу. – Я видела, как в него стреляли, не один раз и в упор, и он даже не замечал этого!

– Старые сказки иногда оказываются правдивыми! – Пауль пожал плечами. – Я зарядил автомат серебряными пулями, и, как видите, это сработало!

– Не знаю, – с сомнением протянул Старыгин, – может быть, для верности вбить ему в сердце осиновый кол?

Пресс-конференция подходила к концу. Старыгин устал и охрип, однако с готовностью отвечал на вопросы. Это, несомненно, был день его триумфа. В зале было тесно от людей, жарко от вспышек фотокамер. Рядом с ним сидел заметно похудевший и побледневший Семен Борисович Эрлих. Он слабо, неуверенно улыбался и кланялся иногда. Вопросов ему не задавали.

Перед тем как объявить о своем открытии – о том, что картина неизвестного флорентийского мастера первой половины шестнадцатого века оказалась работой самого Леонардо да Винчи, Старыгин долго ее исследовал, думал. Он никак не мог решить, понял бы он при реставрации, что это работа бессмертного Леонардо, или его натолкнул на эту мысль тот преступный интерес, который питал к картине Штабель. В конце концов он решил, что и сам, конечно, догадался бы, однако представил корреспондентам Эрлиха как человека, который способствовал успеху расследования.

– Последний вопрос от газеты «Франкфуртер Альгемайне»! – объявил ведущий. Старыгин ответил, и наконец все закончилось. Журналисты шумели, двигали стульями, собирали аппаратуру.

– Разрешите, господин Старыгин, еще один последний вопрос? – послышался знакомый женский голос.

Старыгин повернулся и едва узнал Наталью Журавлеву. Перед ним стояла очаровательная молодая женщина, глаза ее сияли, волосы были модно подстрижены. Куда девался мешковатый брючный костюм? Где скромненькая курточка и круглое лицо первой ученицы?

Волосы непокорно топорщились, яркая помада ей, несомненно, шла, серые глаза с обведенной черным ободком радужкой смеялись.

«Да она хорошенькая!» – подумал Старыгин и взял ее за руку.

– Как я рад, что вы пришли! – с неподдельным чувством сказал он.

– Я же не могла не поздравить вас в такой день! – улыбнулась она, не отнимая руку. – Ну, дело об убийстве закрыто в связи со смертью подозреваемого, к вам, разумеется, не может быть никаких претензий. Что касается Сергея Шустова по кличке Штабель, то он так и не пришел в себя, находится в коме. Состояние какое-то странное, врачи ничего не могут сделать, только плечами пожимают. Так что вам он не доставит больше хлопот.

– Что мы все о делах да о делах! – перебил он, откровенно любуясь ею. – Давайте пойдем куда-нибудь, посидим, будем пить кофе и болтать о всяких пустяках, потому что об искусстве я сказал сегодня очень много…