Андрей Хуснутдинов - Столовая Гора

Аякс, улыбаясь, с равнодушным видом отпустил дверь, однако той же ночью, дождавшись, когда Эстер заснет, опять отправился к ней в дом и проник в подвал с помощью отмычки. Его ждало разочарование: помещение пустовало. Бетонированные стенки и пол были цельны, на них даже не виднелось трещин. Вернувшись домой, Аякс спустился в свой подвал, где застал практически ту же картину: без единой трещинки цементные стены и пол. Укладываясь спать, он нечаянно стащил с Эстер покрывало. На ее левом бедре он снова увидел татуированную змейку, которая кусала себя за хвост, и на всякий случай отгородился подушкой.

Будучи на другой день в санатории без Эстер, он, к своему удивлению, застал в радоновом бассейне старуху, которая, завидев его, не думала уходить. Он дружелюбно кивнул ей. Старуха презрительно посторонилась. Однако после процедуры подошла к нему в вестибюле и сунула в руки коробку из-под сигар со словами:

— Он знал, что вы струсите.

— Кто? — опешил Аякс.

Старуха молча ретировалась. Аякс, догнав ее, попросил разъяснений. Посмотрев по сторонам, старуха тихо сказала, что она вдова архивариуса.

— А это что? — спросил Аякс про коробку из-под сигар.

— Потом посмотрите, — ответила старуха, — если не страшно.

Аякс, пытаясь разговорить свою новую знакомую, провожал ее до самого дома. Однако старуха как воды в рот набрала. Когда за ней захлопнулась калитка, на опорном бетонном столбе ворот Аяксу попался на глаза выбитый логотип cenotaph. До калитки в своем заборе он не добрал всего несколько шагов — пытаясь открыть коробку из-под сигар, получил удар по голове и упал без чувств.

В себя он пришел в лазарете полицейского участка. Над ним склонялась медсестра в лазоревом халате с вышитой на кармане изумрудной змейкой. Лейтенант Бунзен стоял неподалеку. Аякс, еще не вполне опамятовавшийся после удара, спросил заплетающимся языком, куда делась пепельница.

Следователь подал ему коробку из-под сигар:

— Эта?

Аякс взял коробку и разнял ее на две половинки: ничего.

— Послушайте, — сказал Бунзен, — вы в своем уме?

— Нет пока, — пролепетал Аякс. — А что?

Лейтенант указал на половинки коробки.

— Скажите, вы и дальше готовы подставлять голову под эту… чушь?

Из участка, придерживая на темени холодный компресс, Аякс отправился в бюро похоронных услуг.

— Что такое кенотаф? — спросил он у хозяина, который, стоя за конторкой, заполнял какую-то ведомость.

— Простите? — отвлекся от ведомости Мариотт и посмотрел на него поверх очков.

— Кенотаф, — повторил Аякс, ткнув пальцем в одну из плит за прилавком. — Что это? Вид могилы?

Мариотт оглянулся на дверь.

— Нет. Это… долгая история.

— Я не прошу вас рассказывать историю. Скажите в двух словах: что? Вид гроба? дома? забора?

— Если в двух словах, то это, скорее, вид человека.

Аякс попросил ручку, бросил компресс поверх погребальной урны на витрине и вывел на рекламной открытке заведения надпись, вытатуированную на бедре Эстер: «Soma-sema».

— А это что значит?

— Где вы это видели? — удивился Мариотт.

Аякс повторил вопрос.

— Это древний афоризм. — Мариотт придвинул к себе открытку. — Заимствован у греков гностиками. Те и другие рассматривали тело как временное прибежище души. Причем, как не самое привлекательное…

— Что это значит? — спросил Аякс в третий раз.

— Тело — могила.

В воскресенье, будучи в полицейском участке для контрольной отметки, Аякс стал свидетелем форменного переполоха.

Телефон дежурного разрывался от звонков горожан, требовавших немедленного полицейского вмешательства в «бесчинства» на руднике. Сержант Клапрот вызвал патрульных, но те были не вправе покинуть вокзал, пока там работал пункт продажи льготных сертификатов.

— Опять цыгане? — спросил Аякс.

— Хуже, — сказал сержант. — Джамперы. Не поможете?

— В чем?

— Съездим на рудник?

— Да, конечно…

При подъезде к плато полицейский нашарил под задними сиденьями снайперскую винтовку и подал ее Аяксу.

— Зачем? — растерялся Аякс.

— Я высажу вас на расстоянии прицельного выстрела, — пояснил Клапрот. — Сам поеду дальше, к обрыву. Если повезет, еще успею кого-нибудь отогнать. Ваша задача — расстрелять как можно больше парашютов, пока те на земле. Но если срежете какого-нибудь дурака в прыжке, тоже хорошо — хотя бы умрет без мучений. С прицеливаньем осторожней: разрывные пули.