Артур Жейнов - Пилюля

– … конечно. Всю жизнь, сколько ее помню, – о чем-то рассказывал Кубинцу Саня. – Всех своих детей она потеряла. Каждый час вспоминала их. Особенно Михаила. Очень жалела о вашей ссоре, винила себя… Она умерла быстро, никогда не болела, ни на что не жаловалась. Просто уснула и не проснулась. Остановилось сердце.

Саня замолчал. Кубинец отвернулся в сторону и печально выдохнул:

– Устал. Домой хочу.

– Правильно, – сказал Саня и взял его за руку. – Будем жить вместе.

– Согласен, ты, я и наша Глаша. Нормальной шведской семьей, – улыбаясь, произнес Кубинец, потом добавил: – Дом, Саша, это не стены с обоями, которые помнишь с детства, и не пьяные вопли с улицы на знакомом языке. Дом, это там, где любят и ждут.

– Так это все про нас. Ты на работе, я по хозяйству, пирожки в духовке, цветочки в вазе…

Кубинец усмехнулся.

– Была у меня любимая, поссорились, а теперь, видишь, сыном обзавелся. Поеду к ним. Примут, останусь.

– Ты с нами не полетишь? – с грустью в голосе спросила Рита.

Кастро подмигнул девушке и молодому человеку.

– Миритесь, ребята. Успеете еще нервы друг другу помотать. А я к брательникам подамся. Они меня давно в дело звали, да я все каких-то жар-птиц ловил.

– Но мы ведь еще увидимся? – спросил Саня.

– Куда ж от вас деться? Еще деток ваших понянчу. Надоели вы мне, но так как других родственников не наблюдается, придется терпеть.

– А он меня бросил, – с обидой в голосе объявила Рита.

– Опять? – спросил Кубинец.

– Нет, еще с того раза.

– Ну, может, увлекся какой-нибудь… Столько искушений, столько голых задниц по телевизору показывают. Потерпи: перебесится, вернется.

– При чем тут это? – возмутился молодой человек. – Просто, если люди не доверяют друг другу, они не должны быть вместе.

– Не надо было давать повода! – заявила Рита.

– Это не любовь! Так не любят! Клясться в любви до гроба, а через пять минут отречься! Это твоя любовь?

– Ой… ой… – подняв руки к груди, причитал Кубинец.

– Да! Все или ничего! – сказала Рита. – Я ни с кем не собираюсь делиться. Если побежал к другой, то уходи и не возвращайся!

– Все! – решительно сказал молодой человек. – Если я бабник и вор, то лучше нам больше не разговаривать.

– Она мне солгала. Откуда мне было знать?

– А я бы знал.

– Эй, дружок! – позвал продающего сувениры парня Кубинец. – Что там у тебя, карты? Давай сюда.

Рита и Саня больше не смотрели друг на друга. Кубинец потасовал колоду и положил перед Саней две карты.

– Говори «еще» или «хватит»?

– Я не играю в карты, – ответил он.

– Я тоже решил бросить. Давай, в последний раз. Я загадал на свой выигрыш.

– Может, со мной? – услышал Кастро за спиной знакомый голос.

Саня сердито посмотрел в сторону говорившего. Во взгляде Риты читался испуг.

– Садись, – не оглядываясь, ответил Кубинец, взял Санины карты и снова принялся тасовать колоду. Напротив него на свободный стул сел Рэм.

– Очухался все-таки. Ну почему я знал, а? Нет, все-таки кто-то сверху шепчет мне в ухо.

Кубинец положил перед ним две карты.

– Еще?

Рэм приподнял, заглянул снизу и бросил обратно.

– Давай. Сколько у тебя жизней, Миша? Мне бы твою удачу. – Он взглянул на третью карту, вернул на стол. – Хватит.

Кастро сдал себе, взял карты в руки.

– И снова мне везет, – объявил он.

– А вот блефовать ты не умеешь, – упрекнул Рэм. – Хочу подмять под себя агентство. Собрал хороших ребят. Много наших. Добрым словом тебя вспоминают. Вот, сперва в Канаду, потом по Африке прогуляемся. Напомним Совету утро стрелецкой казни.

– На хозяев попер? Смело.

– Я разведчик, Миша. Я игрок. Тут и черт не разберется, кто мне хозяин, а кому я. Ну что, поехали, везунчик, постреляем.

– Отстрелял я свое. А у тебя стрелки и без меня найдутся.

– Мда… – задумчиво произнес Рэм. – Фил ушел. Тоже, говорит, счастье обрел, ничего не хочет. Мир – это любовь, говорит. В Египет намылился. Овощи, говорит, выращивать будет, морковь там, капусту разную…

– Вот почему ты пришел, – сказал Кубинец. – Тебе грустно. За один день ты потерял и лучшего друга, и лучшего врага.

– Может быть, – согласился Рэм. – Старею, становлюсь сентиментальным. Ну что, еще карты берешь? Нет? Подумай, что на кону. Это тебе не в казино рулеткой баловаться. Тут ставка – целая империя. Такое раз в жизни.

– Я – пас, – сказал Кубинец и бросил карты на стол.

Рэм перевернул его карты. Червовый и пиковый тузы.

– Думал, что знаю тебя лучше, – с удивлением произнес он. – С такими картами и не хочешь продолжить? Ты, одержимый, свихнувшийся на игре кретин, пасуешь с двумя тузами?