Сергей Алексеев - Молчание пирамид

— Дорогой коллега, никак не мог дозвониться до вас, — заговорил он ласково, что сразу же насторожило Власова. — А дело у меня важное. К вам может прийти клиент с жемчужиной… Очень крупной… И совершенно безумной просьбой…

Власов лишь покачал головой — ничего себе, конфиденциальность! Едва успел распилить жемчужину, а Буре уже знает!

Впрочем, что тут удивительного? Самый дорогой товар — информация, особенно в области антиквариата, а председатель ассоциации должен знать все…

— С какой просьбой? — коротко спросил Власов.

— Распилить.

— Пусть приходит, распилю.

— Да вы с ума сошли! Это же редкостный экземпляр! Таких денег стоит! Я вас прошу, не пилите. Задержите под любым предлогом и дайте знать.

Ассоциация варилась в собственном жирном соку, Буре лишь выжидал время, когда «дикие» мастерские разорятся, и никогда не обращался с просьбами.

— А что вы собираетесь делать с этой жемчужиной?

— Куплю ее. Вас же перлы не интересуют, коллега?

— Нет, я к ним равнодушен. — Власов ухмыльнулся. — Поэтому, если хорошо заплатят, распилю что угодно.

— Не пугайте меня, коллега!

— Желание клиента, принципы…

— Это не клиент! Это счастье! — застонал Буре.

— А почему он должен прийти ко мне?

— Потому, что вас не интересует жемчуг. Вы любите охоту на волков.

Власов на самом деле занимался волчьей охотой, особенно перед весной, с началом гона, когда звери разбивались парами, и потому коллекционировал ружья, карабины и снегоходы. За последние годы у него скопилось около двух десятков шкур, и однажды в трудное время он попросил Буре выставить их на продажу в своем антикварном магазине. Ювелир тогда не подозревал, чем занимается Власов в свободное от камнерезных дел время, и, увидев шкуры матерых волков, в первый момент чего-то устрашился, а потом зауважал и стал называть коллегой, чего раньше не было.

— Неужели вы сами их убили? — с изумлением и страхом то и дело спрашивал он.

Шкуры он взял и заплатил неплохо, но в магазине не выставил — кому-то перепродал.

— Очень прошу вас, задержите этого клиента! — взмолился Буре. — Вы же смелый и отважный человек!

— Как же я задержу его? Ноги связать, что ли?

— Обещайте что-нибудь! Ну, сошлитесь на неисправность станка. Скажите, сейчас отремонтируют… Потяните время! И еще на всякий случай оформите заказ. Чтобы узнать его имя, адрес… Желательно заглянуть в паспорт или другой документ. Это если он вдруг что-то заподозрит и уйдет раньше.

Просьба была очень серьезная для их отношений, и прозвучи она несколькими часами раньше, до того, как жемчужина попала на алмазный круг, можно было выторговать у Буре прием в ассоциацию, то есть определить свое будущее: чувствовалось, председатель ради этого перла пошел бы на все. Но дело уже было сделано, и все-таки Власов рискнул без всякой надежды — более всего, чтобы поморочить мозги конкурентам.

— Что же обещаете вы? — с сарказмом спросил он.

— Договоримся, коллега.

— Хотелось бы услышать что-нибудь конкретное.

— Вы берете меня, как волка! Если бы я решал один!.. Вы же понимаете, все нужно согласовать с надзирателями. Да, коллега, такова жизнь. Мне легче заплатить вам за услугу.

— Деньги мне не нужны.

— Получится с перлом — будем решать вопрос, — сдался Буре. — Так что молитесь, коллега, чтобы этот человек пришел к вам.

Власов посожалел об упущенной возможности, потом плюнул на Буре, его ассоциацию и сел на кухне составлять отчет для налоговой, разумеется, липовый, поскольку покажи он действительное положение дел, через месяц предприятия не станет. Ненавистная эта работа отвлекала, будто горчичник, он почти забыл о жемчужине и уснул спокойно. Однако просыпался дважды и всякий раз, вспоминая о старике, с каким-то навязчивым недоумением пытался понять, зачем ему потребовалось доставать эту песчинку?

Не для лекарства же от слепоты, в самом деле…

Наутро он неожиданно увидел старика возле запертой двери камнерезки. Кажется, клиент поджидал его давно, поскольку отстраненно и самоуглубленно бродил взад-вперед вдоль мрачной бетонной стены бывшего городского бассейна, где располагалась мастерская, иногда останавливался, наклонял ветку сирени и блаженно нюхал цветы. На его сутулых плечах дыбился объемистый и тяжелый рюкзак, в руке была в общем-то ненужная ему трость, а на ногах почему-то резиновые сапоги с высокими голенищами.

Похоже, пришел пешком: по крайней мере вчерашней «Волги» с козлом поблизости не было.