Юлия Черных: Государственный защитник

Как я узнал из банка данных НТИ, неандерталы — романтичные и художественные натуры. Обладая мозгом большего объема, чем другие первобытные и ископаемые народы, неандерталы ранее других пришли к пониманию ценностей гуманизма. Возникая в процессе развития гуманоидной цивилизации, неандерталы каждый раз покорно вымирали под гнетом более практичных кроманьонов, оставляя потомкам шедевры наскальной живописи. Но на ряде планет прогрессоры из древнейшей расы мидианитов решили изменить ход естественного отбора. Неандерталам насильственно внедрили религию неповиновения и сопротивления, во главу угла поставив девиз «Око за око, зуб за зуб». У кроманьонов, наоборот, снизили агрессивные задатки. В результате мир обогатился расой поэтов, композиторов, художников и расой ремесленников и простых рабочих. Правда, люди на этих планетах так и не появились.

Неандертал Эууйххх был абсолютно спокоен и даже вроде бы доволен собой. Аккуратно заложив томик Гумилева на прочитанной странице, он попросил меня связаться с его гуру и передать, что пятый уровень самопоглощения им перейден, о чем он «сочинит сонет, коль оды не достоин, и след в истории оставит, изобразив пастелью на стене для назидательного изученья соратникам по заключенью».

Сюрпризов как в первом деле, я не ожидал, только освежил на всякий случай положения Межгалактического Уголовного кодекса.

Судейская бригада была уже другая: судья — фингус Сыроежкис, заседатели — киноид и один из первобытных (не знаю, кто именно, я пока их плохо различаю). Мой подзащитный неандертал Эууйххх явился с томиком стихов Киплинга и погрузился в чтение. Кроманьон, бледный до зеленоватости, полулежал, обернутый бинтами и почесывал во всех неприкрытых местах. Адвоката кроманьона, вина которого, как инициатора нападения, также должна быть определена, оказалась вчерашняя мымрица Бругальда. Если бы не присущие их расе худоба и резкие черты лица, она казалась бы симпатичной. Особенно после того, как, поздоровавшись, заметила, что борода придает мне мужественный вид.

Об этом процессе я расскажу вкратце, поскольку он не играл особой роли в последующих событиях, а был интересен более как жанровый эпизод.

Опрос начали со старосты трибы. Я попросил рассказать, что он знает по факту происшествия.

— Мы с братанами кушали, — начал он, уважительно разглядывая отросшую щетину на моем лице. — Долго кушали. Много. — Задумался. — Хыххух взял бутылку и пошел навестить друга. И кирдык, мля!

— Употребляли ли вы спиртные напитки?

— Че?

— Спиртные напитки…

— Ханку жрали? — вмешалась мымрица. Услышав знакомые слова, староста оживился.

— Ептыть! Я же, мля, говорю — кууушали!

— Какое количество спиртных напитков употребил потерпевший Хыххух?

— Че?

— Сколько на грудь принял?

Староста почесал свою грудь и начал загибать пальцы, шевеля губами.

— Жалейчик косорорыловки на нос будет, мля! А то чего зря сырость-то разводить?

— Жалейчик это сколько? Бокал, стакан, литр?

Староста развеселился и долго хлопал себя по косматым коленкам.

— Хуморист ты, начальник! Еще румка, скажи! Меньше ведра и поминать не стоит. Да мы привычные, днем намаемся, зато потом культурно отдыхаем. За беседой.

У меня были несколько иные представления о культурном отдыхе. Что ж, сколько народов, столько и культур.

Далее я попытался выяснить что-нибудь о характере моего подзащитного и потерпевшего. Выяснилось, что оба «нормальные ребята». Кроманьон — рубаха-парень, неандертал — «…ентеллихент, без книжки срать не садится, идиет, мля, страницы жесткие, жопу дерут, сам пробовал». Короче, что тут заморачиваться, пошутили и пошли по домам. Завод рухнет, конвейер встанет, земля вертеться перестанет.

Бругальда зачитала характеристику кроманьона. Я — неандертала. Собственно, мы могли читать их хором, поскольку писаны они были как под копирку. Судья дремал, натянув коричневый берет на глаза. Киноид незаметно ловил мух. Первобытный за ним подглядывал.

И тут мымрица нанесла удар. Оказывается, в обычаях кроманьонов рудиментом полудикого состояния было здороваться, стукая приятеля дубинкой по голове. Чем ближе друг, тем сильнее полагалось бить. Так, что кроманьон всего лишь желал неандерталу здоровья в своеобразной манере. Поскольку дубинки под рукой не оказалось, сгодилась бутылка.

В свою очередь я жахнул состоянием внезапного сильного душевного волнения, которое возникло у моего клиента от удара по голове. Бругальда парировала цитатой о нравах в воскресных школах неандерталов, где мальчиков и девочек специально внезапно бьют по голове, чтобы выработать реакцию сопротивления, а не обычное падание ниц. У меня разумных аргументов не осталось, и я вызвал в качестве свидетеля мидианита-гуру моего подзащитного.