Алексей Бессонов - Доспех короля

— Казненного, — Жос глотнул. — Единственного пеллийского короля, закончившего свою жизнь на плахе. Почти триста лет назад. И не проклятого, в силу искупления. И не прокляты были не только его потомки — вскоре, впрочем, исчезнувшие по причине вырождения, — но и все его присные. Многие процветают по сей день, хотя дворянство для них закрыто навсегда.

— Не был проклят и палач короля, — тихо сказал жрец.

— Палача король выбрал сам, — выдохнул Жос. — Но судьба его с тех пор неизвестна.

— Не совсем так. Палач, как мне давно известно, покинул столицу через лес Эргмун, то есть как раз в направлении на сегодняшний Воэн. Воэн тогдашний был всего лишь несколькими башнями на берегу. След палача теряется, хотя известно, что при нем были семь дочерей и двое сыновей, и пятеро из этого выводка — известные на ту эпоху мастера меча. Далее была, как вам известно, смута, и имена изменились. Вам интересно, хозяин Жос? Я хочу всего лишь понять, что искал в поместье Дестафф умирающий юноша, принесший вам старого орла с давно обломанным крылом?

— Пуфф, — выдохнул Жос, стряхивая с бархатного рукава угольную пыль. — Когда уже эти болваны приучатся к порядку?

— Вы, как я помню, начинали службу под парусом? — усмехнулся Аствиц.

— Да, — проворчал Жос. — Я начинал, как положено, юнгой — тогда паровые машины считались экспериментом, не более. Я служил на паровых кораблях, если вам угодно — да!

Они стояли на почтовой пристани, куда доставил их королевский пакетбот, и с неудовольствием щурились в серое небо. Жрец выставил перед собой раскрытую ладонь, и на нее немедленно шлепнулись две крупные капли.

— Вот опять… — прошептал он.

— Но, однако, уже четыре пополудни, — хмыкнул Тролленбок. — Я счастлив тем, что время в пути мы провели за богословием, да только небо ждать нас не станет. Вперед, отец Лейф! Я бывал здесь пару раз — вон там, за холмом, уже начинаются торговые кварталы, и мы можем рассчитывать на какого-нибудь возницу.

Аствиц согласно кивнул, поднял свой объемистый саквояж, и они зашагали по влажным старым доскам.

Тролленбок оказался прав: поднявшись по широкой мощеной дороге, путники скоро оказались среди аккуратных многоэтажных строений, высокий чердак которых, как правило, представлял собой склад. Прищурясь, жрец с некоторым удивлением рассмотрел характерные дубовые балки с блоками под кровлей. В подобных местах он еще не бывал, и все казалось ему новым и даже несколько странным.

— Ничего удивительного, — поймав его взгляд, улыбнулся Жос. — Тут живут весьма состоятельные торговые семейства, предпочитающие сдавать верхние этажи под мелкое производство. Наверх, допустим, поднимают нить откуда-нибудь с юга, а вы потом покупаете — коврик на пол… столичная жизнь не ограничивается королевским университетом и военными академиями.

— Вы не обидели меня — если вы об этом, — поежился в ответ жрец. — Впрочем, многого я действительно никогда не видел… однако ж сегодня я еще жив и есть время компенсировать.

— Слова мудреца, — Жос хохотнул и шутливо приподнял шляпу.

Они дошли до ближайшего перекрестка, и Тролленбок, сунув в рот два пальца, пронзительно свистнул. Ответом ему был стук копыт — Аствиц не успел даже удивиться, как из-за угла вывернула потертая, хотя и некогда богатая карета, запряженная парой гнедых лошадей.

— Куда изволите, ваши милости? — Гусиное перо на берете возницы вежливо склонилось; Аствиц поразился дорогим красным перчаткам.

— Эймен, университетский квартал, — уверенно скомандовал Жос. — За пару птенчиков, и живо!

— О, мой капитан! — вскричал возница. — Мы поднимем все паруса!

Слетев с козел, он нажал каблуком педаль, отбрасывая перед Тролленбоком подножку, после чего аккуратно помог подняться жрецу. Щелчок, свист — истасканная графская карета тронулась.

— Он узнал в вас моряка, — довольно рассмеялся Аствиц.

— Не совсем так, — хмыкнул Тролленбок. — Военного моряка, офицера.

— Вот видите, — развел руками жрец, — именно об этом мы с вами и говорили нынче, во время шторма: любой военный имеет жизненный опыт, нисколько не сравнимый с таковым у светских лиц.

— И я еще раз повторюсь, — только вам, отец Лейф, этого опыта и не хватало!

Жос недовольно пожевал губами. Короткий по его понятиям, но все же довольно свирепый шторм, обычный для зимней Пеллии, не просто смутил молодого жреца, — нет, отец Лейф потребовал от Жоса исповеди, и отказать ему было невозможно.