Сергей Недоруб - Новая Зона. Друзья друзей

– Не парься, – посоветовал Геннадий. – Поможешь дочке с уроками, мало ли. Или ты не хочешь?

– Помогу, – только и ответил Марк.

– Вот и все, решили. Загляни через недельку, мне надо будет насчет школы узнать кое-что.

– Договорились.

Марк открыл дверь, залез в квартиру и тут же заперся изнутри. Он пытался успокоиться, но обида все нарастала. И тем хуже было, что ничего такого ему отец девочки, в общем, не сказал…

Вернувшись в комнату, Марк в бешенстве смел со стола свои тетрадки, сел на стул и принялся угрюмо ждать прихода родителей.

Рекламный журнал все еще лежал перед ним. Фотографии интерьера спортзала, что был всего через пару кварталов, теперь выглядели иначе – более величественно, даже немного аристократично, словно испуская еле видимое сияние.

И дело было не в освещении.

Московская Зона, первый день

16 марта 2014 г.

10:28

Периодически проверяя сотовую связь, Марк наконец убедился, что дозвониться до Полины невозможно, и оставил эти попытки. Не лучше обстояли дела с Интернетом, к которому Марк безрезультатно пробовал подключиться в двух встретившихся ему игровых клубах – только там сейчас могло сохраниться оптоволокно, раз на беспроводную связь рассчитывать не приходилось. Один из клубов был заперт, и Марку пришлось разбить окно, чтобы туда попасть. Вопящая сигнализация его не смутила – он знал, что никто не придет. В другом клубе лежало четыре мертвых тела со следами насилия. Компьютеры были унесены, и остался только терминал администратора. Марк лишь покачал головой. Время идет вперед, но люди все еще готовы убивать за технику. Хотя он понимал, что в минуту массовой паники добыча – всего лишь повод.

Разумеется, Марк не бродил по улицам в полном одиночестве. Если не считать загадочный туман, оранжевые всполохи в небе и тому подобное, Москва напоминала саму себя в день беспорядков. Очень сильных беспорядков, ранее невиданных. Слишком самонадеянно было бы ждать благоразумия от неуправляемой толпы. Но даже какая-то активность являлась полезной. Марк допускал, что люди могут в своем большинстве остаться, ничего не замечая за окном, и заранее настроился на неотвратимость многих жертв. Защитные барьеры психики могли стать единственной профилактикой, и Марк был почти рад, поняв, что ему не придется замыкаться в глубинах сознания – в столице действительно проходила массовая эвакуация, что казалось почти чудом. Как, черт побери, можно спасти целый город, да еще такого размера? Ведь сложность заключалась не столько в организации и пропускной способности дорог, сколько в естественном нежелании людей примиряться с фактом неизвестной опасности. Однако, глядя на забитые транспортом улицы с четкой регулировкой камуфлированных солдат со штурмовыми винтовками, Марк начал надеяться, что в своей массе все обойдется. Для жителей и гостей столицы оказалось на удивление просто все бросить и бежать, словно жить в Москве можно было только на чемоданах. Впрочем, Марк не знал никого, кто мог бы сказать, что привязан к Москве накрепко. Собственно, он и сам уже много лет не имел в своем кругу общения ни единого домоседа. Что было естественно, а что нет – он не мог объяснить. Туман в любом случае сглаживал всю статистику, не позволяя охватить взглядом реальное количество людей на улицах.

Странно и смешно, но, похоже, именно неверие людей в возможность падения Москвы стало тем стержнем, который не допустил массовой паники. Вероятно, когда-то не так давно та же участь постигла и Припять. Людей просто вывели из своих домов, и они ушли, веря, что вернутся. Теперь то же было и в Москве.

Марк старался думать обо всех подобных вещах, но всего лишь по одному разу. И без эмоций. Если он чувствовал, что увиденное на улице затрагивает его, отражается на самочувствии, то он выбрасывал это на задворки сознания и там отпускал на волю. Ему было не до переживаний за посторонние ошибки – подобная роскошь доступна только бездельникам. Что бы Левин ни твердил про общую ответственность за создание Зоны в Москве, Марк не чувствовал за собой никакой вины. Он отдал долгие годы на изучение кристаллов, слишком многим пожертвовал, чтобы эти кристаллы и сопутствующие знания не попали в опасные руки. Не он создавал технологии, позволявшие обойти эти попытки ограничить наступление чужеродного мира. Ему ровным счетом не о чем переживать. Начни он беспокоиться, задаваться вопросами, сомневаться – и этот поток нарастет как снежный ком, попросту похоронив его под собой.