Максим Тихомиров - Дело треножников

— Прекрасно, Ватсон! — Холмс явно был доволен. — Значит, рухнувший в Ла-Манш зелёный метеор — марсианский снаряд, первая ласточка, прилетевшая на зов… Гм, любопытно, что он привёз на старушку-Землю?

— Возможно, мы скоро узнаем, — сказал я. — Кстати, Холмс, а куда мы едем?

— О, Ватсон! Нас почтила аудиенцией августейшая особа! — Холмс прямо-таки лучился довольством.

— И кто же это, если не секрет? — спросил я.

— Третий конверт, — лаконично ответил Холмс.

Недоверчиво поглядывая на него, я выбрал среди оставшихся у меня конвертов нужный и вскрыл.

Изумлению моему не было предела.

— Как?! — вскричал я. — Сам?!

Холмс лишь улыбался.

Паромобиль въехал в ворота Букингемского дворца.

Его Величество Георг Пятый, король Великобритании и Ирландии, стоял у окна своего кабинета, глядя на суету военных и полиции за оградой Букингемского дворца. Вся его поза выражала покой и крайнюю степень усталости.

— Ваше Величество, — деликатно озвучил наше появление Холмс.

Король обернулся к нам.

Монарх был немолод, однако военно-морской мундир сидел на его подтянутой фигуре как влитой. Взгляд его печальных глаз был остр и проницателен. Седина лишь чуть коснулась его расчёсанных на прямой пробор волос. Аккуратно постриженные усы и борода сообщали облику короля приличествующую августейшей особе благообразность.

— Джентльмены, — Георг чуть склонил голову, и мы поклонились в ответ.

— Благодарю вас, Ваше Величество, что дали нам эту аудиенцию, — сказал мой друг.

— Я догадываюсь, чем вызван ваш визит, джентльмены, — ответил король. — Не каждый день у ворот резиденции случается… такое. Чем скромный король может помочь своим знаменитым подданным?

Георг улыбнулся, и Холмс, улыбнувшись ему в ответ, извлёк из кармана крылатки и поставил на стол металлический цилиндр.

— Я полагаю, это принадлежит вам, Ваше Величество, — сказал Холмс, глядя королю в глаза. — Звучит весьма двусмысленно, зато правдиво.

Лицо короля не залила смертельная бледность, нет. И он не побагровел.

Георг Пятый лишь устало улыбнулся.

— Всё тайное рано или поздно открывается, — сказал он. — Но я надеялся, что правда об этом деле откроется всё-таки позже, когда посеянные сегодня семена дадут свои всходы. Простите за двусмысленность формулировки, господа.

— Это нашли рядом с убитым… полагаю, посланником? — Холмс выжидающе смотрел на короля.

— Верно. Покойный должен был доставить этот знак монаршего расположения и готовности к заключению союза далеко за пределы Земли, — ответил король Георг. — Мне нечего скрывать, и нечего стыдиться, джентльмены. Задавайте свои вопросы.

— Я не спрашиваю, почему вами был избран столь… экстравагантный способ заключения межпланетного союза, Ваше Величество, — сказал Холмс. — Но всё же хотелось бы некоторой определённости в этом вопросе.

— Слияние крови считалось лучшим способом скрепить договор не только у нас на Земле, мистер Холмс, — улыбнулся король. — Мы долгое время ошибочно считали, что марсиане представляют собой однородную массу представителей единого сообщества, некоего планетарного государства — но выяснилось, что это вовсе не так, и то, что казалось нам единой волной экспансии, на деле было попыткой захвата и разделения новой территории представителями различных фракций и группировок марсианского сообщества, которые в чём-то сродни нашим государствам. Эти фракции разнятся по своему общественному устройству, и покойный чужак был представителем элиты сильного государства, устроенного подобно нашей земной монархии, где власть передается по наследству среди кровных родственников. Именно с этим государством Корона Британии и пыталась заключить…

— Брак? — спросил Холмс, с прищуром глядя в лицо королю.

— Браки в наше время и впрямь заключаются на небесах, — Георг улыбнулся.

— Боюсь, лишь немногие даже в наше просвещённое время одобрят многожёнство, Ваше величество, — заметил мой друг осторожно. — Пусть даже это лишь символ, ведь ткани и клетки человека и марсианина несовместимы и никогда не дадут жизнеспособного потомства, даже в пробирке — верно, доктор? Даже если это и в явных интересах Империи. Боюсь, именно подобное неприятие и послужило причиной убийства посланника.

Некоторое время монарх молчал, разглядывая полированное дерево столешницы. Когда он вновь поднял глаза, взгляд его был полон спокойствия и уверенности в себе.