Станис Фаб - Золотая кариока

Они еще долго болтали о том о сем и в итоге решили, что в странностях этих виновата погода.

В этот вечер мама, как обычно, позвала всех к ужину.

– Сейчас, сейчас, – тоже, как обычно, отозвался Димка, занятый своими делами.

– Сейчас, сейчас, – эхом повторил и папа, который не мог оторваться от телевизора.

И мама, как всегда, слегка рассердилась. Она терпеть не могла слова «сейчас», которое у ее домашних означает «через час». Она привыкла, что на работе все слушаются ее с первого слова.

– Если вы не придете сию же минуту, я все уберу со стола! У меня еще полно дел!

В следующее же мгновенье ей показалось, что кто-то гладит ее ногу. Потом что-то мягкое ткнулось в ладонь.

Стакан с молоком накренился и упал на стол. Беленькая струйка потекла, словно ручеек, на пол, и там образовалась молочная лужа. Откуда-то из-под сахарницы раздалось еле слышное «мяу!».

Мама решила, что ей почудилось, но она ясно увидела, как с тарелки медленно сползает сосиска. Вот тут-то она испугалась, закричала и бросилась в комнату.

Папа и Димка усадили ее на диван и долго успокаивали.

– Скорее всего, это связано с магнитными явлениями. Я слышал, что подобные случаи бывали и раньше. К тому же ты действительно устала на работе, дорогая, – подытожил папа, который всему искал научные объяснения.

Димка ласково поцеловал ее, но не успели мужчины выйти из комнаты, как вновь начали происходить странные вещи. В гостиной появилась бабушка с вязанием в руках. Она пыталась поймать клубок, который выкатился из корзинки. Но как только она протягивала к нему руку, клубок снова удирал от нее.

Папа сказал: «Спокойно!» – и пошел за шваброй. Когда он вернулся, клубок лежал как ни в чем не бывало, тихо и смирно.

Бабушка покачала головой:

– Наверное, это к дождю!

Между тем очень странно повела себя газета, которую до этого читал папа. Она вдруг пододвинулась к самому краю дивана и плавно слетела на пол. Пока все разглядывали ее, в движение снова пришел клубок. Он подкатился к газете и замер. И в то же мгновение все отчетливо услышали жалобное кошачье мяуканье.

Мама беспомощно опустилась на стул, бабушка уронила вязание, а папа на цыпочках подкрался к газете, поднял ее и внимательно осмотрел со всех сторон. То же самое он проделал и с клубком…

– Галлюцинации! У всех галлюцинации. Если учесть магнитные бури, все очень даже может быть!

– Это к грозе, – заключила бабушка.

– Дайте мне поскорее валерьянки, так больше жить нельзя! Который год ты обещаешь сделать ремонт в этой квартире! А теперь здесь уже полы мяукают! Скоро стены заговорят, – всхлипывала мама.

Папа грустно вздохнул.

– Дорогая, ты же знаешь, как я завален делами. Потерпи до осени. Даю слово…

– Я это слышала много раз!

Мама продолжала плакать, а папа ушел на кухню и закурил.

Димка догадался обо всем сразу. Он только никак не мог разыскать Мурлыку. И вот, наконец, высмотрел, как что-то маленькое и лохматенькое карабкается по стеллажу. «Ага, вот ты где! – обрадовался Димка. – Сейчас я тебя…». А пушинка перебралась в цветочный горшок. Димка тут же вызвался полить цветы, чем очень удивил бабушку.

Он устроил пушинке отличный душ, а когда она выползла из-под листьев, мокрая и дрожащая, осторожно взял ее двумя пальцами и ушел к себе в комнату.

Под настольной лампой пушинка быстро высохла и тут же начала играть, носясь по столу. Потом забралась в школьный пенал, немножко помурлыкала и заснула, свернувшись калачиком.

Разглядывая пушинку, Димка невольно подумал, что книгу, которую написал Бологон, могли уже и отпечатать, и развезти в библиотеки. «Что если каждый, кто ее прочитает, захочет превратить кота в пушинку? Так пацаны и девчонки всех котов изведут… И вообще, неизвестно, какие еще страницы попали в книгу Бологона из ящика «Написанному не верить!».

Тут Димка вспомнил, что у Антона, его соседа по парте, мама работает в библиотеке, и решил, не теряя времени, позвонить ему.

– Антон на проводе!

– Привет, это Димка.

– А, привет. Ну что, рассказывай.

– Дело есть. Мой приятель собирает книги о чудесах. У него скоро День варенья. Может, узнаешь у Аллы Алексеевны, не поступало ли к ним чего новенького?

– Для Левушки, что ли, стараешься?