Дмитрий Емец: Череп со стрелой

Подъем на нужную высоту занял у неторопливого Сахара минут двадцать. Под конец Сашка совсем одеревенел. Все мысли смерзлись в одно-единственное желание тепла. Он даже не помнил, сам ли толкнул Сахара, давая ему команду на нырок, или пег сам почувствовал, что пора.

Несколько секунд спустя они уже неслись к земле, стремительно набирая скорость. Шоссе свилось в петлю. Поселок гидрологов спешно переставил три свои девятиэтажки и поменялся местами с Копытово. Покрытый изморозью Сахар, у которого успела вырасти снежная борода, с каждым метром тяжелел, обретал особую плотность. Сашка затруднился бы это описать. Словно ты становишься призраком, который знает, что сидит на чем-то живом и настоящем, и потому стремится любой ценой вжаться в это живое и настоящее. Тест на разброс. Спеши за пегом – или опоздаешь, и тогда граница мира пропустит только пега, а ты останешься на поле вместе с сорванным седлом.

Сашка обхватил шею Сахара руками. Земля была близко. Сахар мягко накрыл его сложенными крыльями. Знал ли он, что делает, или просто берег крылья от ветра? За сотню метров снежное поле размазалось, стало нечетким, а еще несколько мгновений спустя Сашка ощутил, как покинутый мир скользнул по его плечам, точно сдернутый плащ.

Впереди бесформенно шевелилось болото . Сашка спешно сделал несколько глубоких вдохов. Центр «раковины» бурлил. Ураган выбрасывал клочья пены. Напротив, вокруг «раковины» болото казалось заманивающе спокойным. Едва Сашка об этом подумал, как вдруг понял, что болото – это не болото , а море, и даже разглядел на нем белые паруса яхт. Надо же, как разводят народ! А он-то всегда считал, что это вонючая застывшая слизь мертвого мира. Сашка нетерпеливо наклонился вперед, спеша получше рассмотреть море, и отсыревшее крыло пега хлестнуло его по лицу. Сашка очнулся, поняв, что едва не попался! А ведь они еще только в Межмирье. Оказывается, и здесь можно надышаться!

Сахар хитрил. Отворачивал морду, забирал в сторону. Лететь в клокочущую «раковину» ему не хотелось. Опасаясь, что он снизит скорость и набрать ее в дряблом воздухе они не смогут, Сашка закричал на пега. Ослабленный разряженным воздухом, голос потерялся и прозвучал совсем жалко. Не то что пега – кошку не напугаешь. Пришлось объясняться с Сахаром при помощи шенкелей. Хоть и неохотно, тот все же послушался, и вскоре, окунувшись в пену, они уже неслись по узкому проходу, пробуравленному вечным течением. Ветер исчез. Все здесь было остановившееся, затхлое.

Сверху и снизу, слева и справа – повсюду, где болото окружало тоннель, дрейфовали медлительные серые фигуры. Прижимались к стенкам, распластывались на них. Пег больше не нуждался в подбадривании. Как и Сашке, ему хотелось поскорее вырваться отсюда. Лететь Сахару было тяжело: перья заламывались от напряжения. Сашка старался не дышать, не думать, не смотреть. Кусал натянутый на губы и нос шарф. Шарф был кислый, пропитавшийся болотом . Воздух в легких заканчивался. Пришлось дышать тем, что было, и сразу затеялась какая-то чертовщина. Острое чувство тревоги заставило Сашку открыть глаза. Он увидел своего отца, трясшего за плечи больную мать, которая кричала на отца, что он алкоголик. Мать звала Сашку на помощь, а потом обернулась, и он понял, что это не мать, а Рина, а отец превратился в Гамова. К счастью, эльбы что-то перемудрили с изображением кухни, и Сашка, готовый броситься с седла на плечи Гамову и бить его, бить, бить, внезапно осознал, что холодильник представляет собой цельный куб и открыть его невозможно, а у стола всего одна ножка.

Опомнившись, Сашка сам подставил лицо под крыло пега. Влажные перья хлестнули его, и все видения рассыпались. Эльбы заметались. Несколько дряблых фигур в раздражении метнулись к одной и стали наползать на нее, точно желая разодрать на части. Сашка догадался, что это тот эльб, который отвечал за стол и холодильник и теперь должен был понести за это наказание. Фигура ворочалась, защищалась. Чем закончилась эта схватка, Сашка так и не узнал. Пег пронес его, и еще минуту спустя, когда Сашка совсем уже задыхался от вони, что-то легко толкнуло его в лицо, и мир снова стал наполняться красками и жизнью.

Двушка! Слизь болота быстро таяла на куртке. Скатывалась шариками, исчезала. Впереди надеждой брезжил утренний свет – там была Первая Гряда. С каждым взмахом крыльев она становилась все ближе. Накрененные стволы сосен безошибочно указывали направление. Наверное, и соснам хотелось к свету, но сдвинуться с места они не могли и тянулись вершинами.