Дмитрий Емец - Череп со стрелой

– Но ты шныр! – Яра с трудом удержалась, чтобы не вставить слово «бывший». Но Родион все равно как-то его угадал.

– А остальные ведьмари кто? Бывшие сантехники? – спросил он, западая щеками.

Не отвечая, Яра трогала пальцем след от арбалетного болта в своей куртке. Пробоина была прямо напротив сердца. И сзади в том же месте. Яра могла бы заделать пробоину, но ей это никогда и в голову не приходило. Напротив, нравилось ощупывать края и думать, кто был хозяином этой куртки до нее. Или, может быть, еще раньше.

– И давно они тебя за собой таскают? – спросила она.

– Они меня? – вспылил Родион. – Это я их!

– И давно ты их таскаешь?

– Недели две. Да, пожалуй, около двух. – Родион сам, казалось, был озадачен, что так долго.

– Прогони их! Очень тебя прошу! – взмолилась Яра.

– Сделаю это, когда захочу! Думаешь, они уговорят меня пойти в ведьмари? Они для меня никто!

– Не принимай подарков!

Родион оскалился:

– Ты про костюм, что ли? Что вы все к нему прицепились? Раздобудь мне что-нибудь другое, и я нашпигую этот пиджак разрывными шариками из шнеппера.

– Да я не о том, – сказала Яра устало. – Просто ты приучаешь себя к роскоши… А что будет потом?

– А что будет? Ничего не будет! Четыре стены бабкиной квартиры с видом на помойку! Вот что будет! Купить в кредит стиральную машину? Переклеить обои? Поменять смеситель на кухне и трепаться об этом два месяца? Мечтать об автомобиле, о поездке на море? Скучно все это, а после того как я видел двушку , совсем невозможно!

– Они уроды, – убежденно повторила Яра. – Эти двое! Хитрецы и уроды!

– Уроды – да, – согласился Родион. – Но не хитрецы, нет. Они говорят то, что думают. Гая они, кстати, тоже ругают. И Тиллю от их языка достается, можешь не сомневаться.

– Вот именно – от их языка! – передразнила Яра. – Грозное оружие!

– Грознее, чем ты думаешь! Аркадий – само воплощение успеха. У него нет только самолета, да и то потому, что он не собирает лишний хлам… А Диана выдумывает такие удовольствия, рядом с которыми шампанское в корзине воздушного шара – просто серые будни! Она уникальная девушка! Может быть любой, до полной потери личности. Ты же знаешь про ее закладку?

– Закла… А разве она…

– Нет, Диана не шныр, ни в коем случае, но каким-то образом сумела раздобыть закладку приспособления. Кто-то из наших упустил сквозь дыру в сумке. Она в состоянии подстроиться к любому мужчине, которого изберет своей целью! Она даже внешность меняет как перчатки. Вчера она была рыжей, а сегодня не помню уже какой… другой какой-то… Она как пластилин!

– Не понимаю.

– Чего тут понимать? Захочешь – она будет скакать с тобой на коне! Или цитировать античных поэтов! Или готовить борщи и стирать рубашки! Или как кошка тереться щекой о твое колено. Или как Маргарита у Мастера отчеркивать ноготком интересные места в рукописи. Все, что угодно! Только детей нянчить не будет. Это притворство для нее слишком долговременное.

– Ты ее любишь, – сказала Яра.

Не стоило ей это говорить. Глаза Родиона увлеченно вспыхнули, но тотчас и погасли.

– Не уверен. Я слишком хорошо вижу, что все это ложь. Все равно потом наиграется и продаст.

– Откуда ты знаешь?

– Да уж знаю, поверь. По-другому у этих не бывает. Когда человека слишком много, он все равно что никакой. А ведь я удивлен. Я обнаружил, что женщины тоже бывают эгоистками и любят только себя! А когда-то мне казалось, что женщина – это некое надмирное существо просто в силу того, что она женщина!

– Так уйди от них! Расстанься с ними! – сказала Яра. Рассуждение о женщинах она пропустила мимо ушей в силу того, что оно было слишком общее. Яра же обычно не фокусировалась на общих рассуждениях.

Родион пошевелил губами:

– Ну допустим… и дальше что?

– Сможешь вернуться в ШНыр! Хоть сейчас… Твоя пчела жива! Ты сам сказал!

Лицо у Родиона было двоякое. Это Яра заметила еще в ШНыре. Оно то кратковременно прояснялось, точно где-то в глубине изливался через глаза огонек свечи, то мрачнело и искажалось. Шло рябью бугорков, клочков щетины, западало щеками и висками. Нос становился огромным и злым, как у хищной птицы. В такие моменты хотелось оказаться от Родиона подальше и желательно за пуленепробиваемым стеклом.

Вот и сейчас Яра пожалела о своем вопросе. Просветлевшее было лицо Родиона стало очень злым:

– Ну и что будет в ШНыре? Снова все для других и ничего для себя? Гамак на чердаке? Выгребать из пегасни навоз? Тошнота после нырка, когда горошины в рот не возьмешь? Рабство какое-то!