Елена Звёздная - Тайна проклятого герцога. Книга первая. Леди Ариэлла Уоторби

— Вы игнорируете меня? — понеслось вслед.

— Да, лорд оттон Грэйд, — холодно ответила я, — и намерена продолжать игнорировать до тех пор, пока вы не начнете воспринимать меня серьезно.

Уже в умывательной я услышала негромко сказанное:

— Боюсь, я уже начал слишком серьезно воспринимать вас, Ариэлла.

Обед проходил в молчании. Не тягостном, скорее задумчиво-мрачном. Суп не был подан, хотя его аромат витал в воздухе, бокалы мой и герцога были наполнены лишь на половину — корабли мчались на всех парусах, и мне впервые довелось ощутить прелести морской качки. К слову, сложностей это не доставило. Напротив, я откровенно наслаждалась скоростью, и с трудом сдерживала желание, пробежав к носу корабля, ощутить капли соленой воды на лице… В мое прошлое плавание мне дозволялось подобное, и капитан благосклонно взирал на шалости леди Уоторби, увы, герцогиня оттон Грэйд такого позволить себе не могла.

— Мне крайне любопытно, о чем вы сейчас размышляете, Ариэлла, — внезапно произнес лорд оттон Грэйд.

Тороп, осознав, что обед все же будет скрашен общением, поклонился и торопливо покинул нас, не желая мешать приватной беседе лорда и его супруги.

Отставив бокал с водой, я задумчиво ответила:

— «Ревущий» увеличил скорость.

— Абиссоры — угроза, устранить которую лучше всего позволяет увеличенная скорость, — произнес герцог. — Поверьте, вам нет причины беспокоиться о сохранности вашей жизни.

Я отвела взгляд от морских просторов и посмотрела на герцога. Лорд оттон Грэйд был совершенно серьезен и, судя по выражению его лица, искренне полагал, что я до настоящего момента испытываю страх после нападения глубоководных монстров. Я улыбнулась. И отметив недоуменно вскинувшуюся бровь его светлости, сочла нужным пояснить:

— В моей недолгой жизни именно вы стали самым страшным и поистине пугающим меня событием, лорд оттон Грэйд, что касается возросшей скорости «Ревущего», я испытываю скорее удовольствие и желание, стоя у борта, наслаждаться ветром и ощущением мнимой свободы.

Черные глаза герцога казалось стали еще темнее. Мне же, вернувшейся к трапезе, филе запеченного тунца показалось значительно вкуснее. Изумительный вкус, слегка приправленный чувством торжества, изысканное наслаждение.

И лишь к тому моменту, когда моя тарелка опустела, лорд оттон Грэйд, совершенно утративший аппетит и просидевший все это время, сжимая вилку и нож, холодно спросил:

— Могу ли я расценивать ваши слова как признание в том, что меня вы считаете гораздо чудовищнее той угрозы, что мы едва миновали, а именно нападения абиссоров?

Я положила столовые приборы на край тарелки, промокнула губы, вытерла руки, разместила салфетку поверх тарелки и предельно искренне ответила:

— Поведение глубоководных монстров линейно и логично — звери голодны. Интерпретировать же ваше поведение, как и объяснить ваши поступки, я затрудняюсь, лорд оттон Грэйд. — А затем гордо добавила: — В обязанности супруги не входит необходимость… — сбилась под потрясенным взглядом герцога и добавила уже тверже и увереннее: — Я леди оттон Грэйд, ваша леди и супруга. И я требую, чтобы ко мне относились как к леди и супруге! Следовательно, я вправе настаивать на наличии ширмы, позволяющей мне без стеснения менять одежду. Я также требую уважения к моему личному пространству и впредь запрещаю вам касаться столь щекотливой темы, как женские недомогания! А также хочу напомнить, что, как ваша супруга, я действительно вправе требовать от вас супружеской верности, но вы не имеете никакого морального права ставить меня перед необходимостью исполнять ваши гнусные желания и навязывать мне роль, постыдную для благовоспитанной леди!

В следующее мгновение лорд оттон Грэйд усмехнулся и вернулся к трапезе с таким аппетитом, что стало совершенно ясно — его блюдо приправлено изрядной долей какого-то приятного ему чувства. И это вызвало во мне смутную тревогу.

— Лорд оттон Грэйд, могу я узнать, по какому поводу вы…

Герцог не дал мне договорить, жестом потребовав молчания. И пришлось наблюдать за тем, как с хитрой улыбкой его светлость завершил трапезу, затем промокнул салфеткой губы, после старательно вытер пальцы, не отрывая взгляда от меня, улыбнулся и произнес:

— Наивно надеяться на честность кота, оставленного наедине с кувшином сливок. Вы — очаровательный кувшин вкуснейших сладких сливок, я зверь, коему никто не помешает насладиться ими сполна.