Владислав Картавцев - Эпоха раздела. Начало. Книга вторая

Как и в прошлый раз, он отдыхал столько, сколько было необходимо, чтобы полностью восстановить магические силы и магическую мощь. Между ним и силами возникло некое подобие магического равновесия – никто не мог победить. Но Чанг знал, что стоит ему выйти за пределы оазиса, как все повторится снова, и тогда, возможно, его уже ничто не спасет.

Он первый предпринял попытку поговорить с силами и попытаться понять, чем же он им так насолил, что на него устроена целая охота. Вроде бы, он ничего не замышлял против сил и никоим образом не мог довести их до такой степени гнева. Поначалу все его попытки наладить с ними контакт заканчивались безрезультатно – силы кипели от возмущения и напрочь отвергали все его разумные речи, обращенные к ним. Но Чанг не оставлял попыток договориться и понять, чем он так провинился. В конце концов, он понял, в чем его обвиняют.

Некоторое время назад среди кочевников стали множиться слухи, что в степи поселился могущественный колдун, пришедший с далекого юга, который вместе со своими приспешниками выстроил храм вдали от человеческого жилья в отдаленном, совершенно диком и почти неизученном уголке этой пустынной земли и проводит там немыслимые по своей жестокости обряды и устраивает человеческие жертвоприношения.

Однажды в стойбище Чанга на потном запыленном жеребце прискакал воин из отряда личных телохранителей Повелителя Степи и привез свиток, скрепленный печатью – Чангу и его людям приказывалось прочесать степь и убедиться, что на их территории не обосновались незваные гости. Чанг, недолго думая, выехал с отрядом воинов, и под его предводительством они искали колдуна почти целую луну, но так и никого и не нашли.

Как потом узнал Чанг, другие племена тоже посылали свои экспедиции на разведку, но тоже безрезультатно. Повелитель Степи находился в недоумении – слухи о присутствии на его землях колдунов ширились и расползались все дальше и дальше, но никто так и не смог их обнаружить. В итоге, он отдал приказ прекратить досужие разговоры, а слухи о чародеях и их храме считать просто слухами, не имеющими под собой никакой реальной основы.

И хотя время от времени в степи находили останки людей с вырванными внутренностями и полностью лишенными кожи, приказ Повелителя Степи не обсуждался, и постепенно все разговоры сошли на нет. Кочевники, которые никогда особо не заботились о завтрашнем дне, не считали нужным пугаться и думать о чем-то, с чем они не сталкивались напрямую, и поэтому восприняли такой приказ, как нечто само собой разумеющееся, и исполняли его беспрекословно. Поэтому заставить их замолчать было делом совсем нетрудным, тем более, что и сами они не особо-то противились.

С тех пор прошло ровно две зимы. Чанг какое-то время пытался понять, где мог скрываться неведомый храм, выстроенный кровавыми жрецами, но потом решил не тратить понапрасну силы и постепенно забыл о нем. Он, хоть и был воспитан своим отцом, который не принадлежал к роду кочевников, но все же считал себя неотъемлемой частью этого народа и перенял многие его привычки и отношение к окружающему миру. Так, Чанг предпочитал преодолевать трудности и препятствия на жизненном пути исключительно по мере их появления – ему совершенно была чужда обеспокоенность и излишняя тревожность, присущая жителям больших городов с юга, о которых ему часто рассказывал отец.

И вот Чанг выехал в степь просто насладиться тишиной, навестить знакомые с детства места и просто побыть одному, вдыхая кристально свежий и прозрачный степной воздух и наблюдая за неспешной жизнью, кипевшей вокруг. Он никак не мог предполагать, что на него – коренного жителя этих мест, привыкшего всегда и во всем искать гармонию с окружающим миром, – набросятся силы, которые и стерегут этот мир.

Чанг вновь и вновь пытался завести разговор с силами, поджидавшими его за пределами оазиса, пока, наконец, самая молодая, любопытная и нетерпеливая не откликнулась на его зов. Можно сказать, Чангу очень сильно повезло – сила, с которой он начал разговор, еще только появилась на свет и была, как и человеческий ребенок, игривой, открытой и очень непосредственной. Она – в отличие от своих старших сородичей – не испытывала к Чангу никакой ненависти и поэтому решила с ним заговорить. Чангу пришлось очень постараться, чтобы настроиться на нее – для этого он пробился сквозь черное и чрезвычайно плотное пространство злобы и жажды мести, которое создавали более старшие и более могущественные силы. Но его попытки, в конце концов, увенчались успехом, хотя он уже почти потерял надежду.