Александр Нежинский - Братство. Крест и клинок

– «Убейте»… Не бросался б ты такими словами без толку – не пацан уже. И заодно не твердил бы «не может быть» о том, что было уже. Хотя бы ту, прошлую гражданскую войну вспомни. Или, к примеру, того же Мазепу поганого, не в этом святом месте будь помянут этот богоотступник, которого сейчас кое-кто героем сделать пытается.

– Так то когда было! А теперь, после Великой Отечественной, когда наши деды и прадеды вместе фашистов били! После всего…

– Ты во Львове об этом потолкуй…

– Тьфу ты, батюшка! Скажете тоже… Вы всех украинцев с галичанами-то не равняйте.

– Мне, Алеша, все едино. Ибо сказал Господь, что несть для него ни эллина, ни иудея. Я людей ни по нации, ни по расе, ни по языку на агнцев и козлищ делить не собираюсь. Но есть те, кто по заповедям Божьим стремятся жить, а есть и другие – которые за тридцать сребреников Бога продать готовы. Которых среди нас больше – увидим скоро…

– А можно пророчество это, ну… поломать, отвратить? Сделать так, чтобы не исполнилось оно?

– Можно. Не дать колдунам до книг добраться. Не дать жертву кровавую принести. Не дать обряд совершить.

– Так, может, и получится? Ведь удалось же – в монастыре!

– Удалось… Пусть и ценой крови, пусть ценой жизни – одной, но бесценной, как каждая жизнь для Господа. Только, как мне кажется, в этот раз цену куда большую заплатить придется. Потому что с врагами мы столкнемся намного более сильными. И не только с чернокнижниками одними – вот, что страшней всего.

– Значит – поборемся! На то мы Братство, на то Божьи воины!

– Верно говоришь, Алеша. Мы – Братство. А что до воинов Божьих… Гляди-ка!

Отец Михаил подвел Алексея к выходу с кладбища. Отсюда открывался вид на главный монастырский храм, где как раз недавно закончилась праздничная служба. От дверей церкви к воротам монастыря непрерывным потоком шли люди.

– Мы, Алеша – лишь острие меча разящего! Мечсей несокрушимый – церковь наша святая. А воинство Божье – вот оно, Алеша!

Алексей смотрел, не отрываясь, на расходящихся после службы прихожан – молодых и старых, задумчивых и весело смеющихся, поздравляющих друг друга со Светлым Рождеством Христовым и просто стоящих в задумчивости. Вот старушка бережно, прикрыв сухонькой ладошкой, несет домой свечу, зажженную от принесенного из далекого Иерусалима в храм благодатного Вифлеемского огня. Вот молодая пара медленно, никуда не торопясь, шагает по дороге, склонив головы друг к другу. Сколько же любви и счастья на их лицах! Вот, смеясь, пронеслась стайка ребятишек – наконец-то им, после долгих часов смирного стояния в церкви разрешили резвиться! Вот вышел из храма мужчина, неброско, но явно дорого одетый, К нему тут же подбежал парень, подал мобильный телефон, как видно, оставленный хозяином то ли помощнику, то ли охраннику на время службы. Мужчина, собравшийся было звонить куда-то по очень наверняка важному делу, вдруг развернулся, перекрестился на купола церкви, да так и застыл, задумавшись и глядя на иконы…

Люди… Люди… Люди… Такие разные и вместе с тем отмеченные общею радостью, общей просветленностью, общей благодатью! Впервые Алексей почувствовал себя частицей не только Братства, но и чего-то большего, намного большего.

– Это есть воинство Христово, Алексей! – голос отца Михаила был строг и торжествен. – Каждый православный в душе своей ведет незримую битву между Добром и Злом, во славу Господа попирая диавола! И битве этой длиться в мире зримом и незримом годы и века – до дней Страшного суда, до воцарения на земле Царства Божия. Нам лишь дарована великая честь – стоять в этой битве в первом ряду Его воинов.

– Выстоим, святой отец.

– Выстоим. Ибо, кто же, если не мы!?