Александр Домовец: Кукловод

Иван Ильич усмехнулся. Тяжело поднявшись, он достал из навесного шкафчика початую бутылку коньяку, налил рюмку и выпил не закусывая. Ещё раз посмотрел на рукопись. Подходящая обстановка, чтобы отметить конец работы: ночь, свечи, коньяк, одиночество. Как-то даже торжественно… Да какая, к дьяволу, торжественность! Пустота в душе, полная пустота, и чувство, что с окончанием главного дела жизни и сама жизнь подошла к завершению…

Скрипнула дверь. В комнату неслышным шагом проскользнула жена. Зябко кутаясь в халат, она села напротив и удивлённо посмотрела на коньячную бутылку.

– Не бойся, Машенька, на старости лет не сопьюсь, – ласково сказал Иван Ильич и налил себе ещё. – А что в полночь за рюмку взялся, так причина есть. – Он положил руку на стопку страниц. – Закончил я это дело. Закончил всё-таки. Столько лет, столько сил… Ну, ты знаешь. Точнее, как раз не знаешь… Просто видела, как я над всем этим корпел, и ни о чём не спрашивала, умница моя. Ты уж прости. Не в том дело, что я тебе не верю. Я только не хочу, чтобы ты всё это знала. Век бы этого никому не знать…

Он залпом выпил коньяк. Жена задумчиво смотрела на него.

– Да, Маша, – вспомнил Захаров. – Дня через два-три, надеюсь, будет гость.

Жена вздрогнула.

– Кто? – спросила она.

– Бывший мой ученик, Серёжа Авилов. Да ты его помнишь! Непоседливый, любопытный такой, всю нашу библиотеку излазил, пока жили в Москве. Я ему написал, пригласил к нам.

Жена, прищурившись, посмотрела на Захарова:

– Зачем?

Иван Ильич крепко потёр затылок.

– Понимаешь, Маша, нужен он мне. Умный парень, толковый, очень надёжный. Он за эти годы журналистом стал, работает в «Правде по-комсомольски». – Захаров кивнул на рукопись. – Я до такого додумался, что жить страшно. Не знаю, как теперь поступить. Может, вместе с Серёжей что-нибудь решим. Сил нет больше в себе это носить, а ему я верю… В общем, попросил приехать немедленно, да и намекнул в письме, что к чему.

– Зря ты это сделал, – глухим недобрым шёпотом произнесла жена.

Захаров изумлённо уставился на неё.

– Ты что, мать, – начал он и не договорил.

Лицо жены злобно исказилось. Челюсть угрожающе выпятилась, редеющие седые волосы встали дыбом. Глаза сверкнули багровым огнём, а из горла вырвался неприятный клекочущий звук.

– Да что с тобой! – не своим голосом закричал Иван Ильич, вскакивая со стула.

– Зря ты это сделал, – повторила жена.

Не вставая, она протянула через стол тонкую, ставшую вдруг нечеловечески длинной руку и схватила Ивана Ильича за горло. Захаров почувствовал, что его ноги оторвались от пола. Он стал барахтаться, попробовал оторвать руку от горла, но бесполезно: хватка была смертельной, рука – стальной. Иван Ильич начал задыхаться.

– Маша, – жалобно просипел он из последних сил. Перед глазами плыли круги, воздуха уже не было.

Жена ухмыльнулась. Протянув через стол вторую руку, она взяла Ивана Ильича за голову и одним движением свернула шею. Хруст позвонков… последний хрип… тишина… застывший в распахнутых мёртвых глазах безумный ужас…

Отшвырнув обмякшее тело, женщина-монстр сгребла со стола бумаги, вынесла из соседней комнаты припасённый чемоданчик и спрятала в него рукопись. Потом замерла, сосредоточилась; закрыв глаза, провела по лицу и телу обеими руками, словно стряхивая капли воды. Мгновение спустя женщины уже не было. На её месте стоял элегантно одетый крепыш. Внимательным взглядом он оглядел разорённый дом. В углу бесформенной массой темнел труп учителя. Сквозь полуоткрытую дверь спальни виднелось женское тело, лежавшее поперёк дивана. На столе уютно потрескивали свечи.

Крепыш взял подсвечник и аккуратно положил на бок. Старенькая скатерть на деревянном столе занялась быстро. Через несколько минут комната наполнилась дымом, сквозь который весело пробивались языки пламени…

На следующий день, в трёх тысячах километров от подмосковного городка, элегантно одетый крепыш передал рукопись Ивана Ильича Захарова седеющему брюнету с гладко выбритым лицом, большим носом, впечатляющими залысинами и чёрными глазами навыкате.

– Здорово отработал, молодец, – энергично говорил большеносый. – А с пожаром так просто маленькая находка. Несчастный случай – и всё, никакого расследования. Хвалю.

Крепыш благодарно склонил голову.

– Но вот этот Авилов… Ты точно всё понял? Было отправлено письмо, ожидался его приезд?

Крепыш кивнул.

– Ну ладно, иди. Подумаю, что с этим делать…